Боевые будни штаба
Шрифт:
Я заехал в медсанбат, чтобы увидеть Проценко. Хирург уверил, что у раненого почти перебита осколком нога и нужно ампутировать, вторая поддается лечению без хирургического вмешательства. Лицо у Георгия Ивановича было бледным, только глаза, большие, светлые, блестели бодро. Чувствуя мое присутствие, он смелее атаковал врачей:
— Нельзя резать, нога живет, пульсирует, значит, она не отмирает.
А если есть один шанс из сотни, то надо его использовать.
Раненых уже выносили для погрузки в машины. Впереди у них длинный путь на. Родину. Для тяжело раненных, видимо, война уже закончилась. Я пожелал всем скорейшего выздоровления.
Заканчивался
До полка с танками окружили станцию со всех сторон. Наши бойцы отбивались гранатами, огнем пулеметов и автоматов. Выходили из строя гвардейцы, уменьшалась интенсивность огня. Уже проскочили через рубеж вражеские танки. За ними прорвалась пехота. Стрельба вспыхнула среди пристанционных построек. Бой распался на отдельные очаги. Всю ночь шла перестрелка. Утром фашисты обнаружили только раненых. Их девятерых согнали в одно место. Тех, кто держался на ногах, били кулаками в лицо, лежащих избивали ногами. Спрашивали, где основные силы, которые вели бой, куда они отошли. Фашисты не могли поверить, что полк сражался с горсткой раненых солдат.
Над бойцами учинили дикую расправу. Рядовому П. И. Писецкому прикладом раскроили череп. Рядовому И. А. Бурличенко вывернули руки до перелома плечевых костей, на лице вырезали пятиконечную звезду. Солдаты В. Подмаско и А. М. Мишин погибли от штыковых ударов в спину…
Выдержали гвардейцы все пытки. Ни стона, ни просьб о пощаде. Только проклятия фашистам срывались у них с языка.
Палачи не ушли от расплаты, они были атакованы нашими бойцами и понесли суровое наказание за свои злодеяния…
Все полки наступали в первом эшелоне, на широком фронте, не имея между собой даже огневой связи. Нередко появлялись в тылу наших войск мелкие группы противника. Салашист, пойманный в кустах, нагло заявил:
— Мы партизаны. У вас их было много. Теперь мы осваиваем ваши формы борьбы.
Небольшой, жирный, с усиками, в сапогах с твердыми голенищами, он был похож на откормленного клопа. Когда его схватили, на поясе висели нож и две гранаты, в кармане лежал пистолет, на шее болтался автомат. Вооружился, можно сказать, до зубов. Но не удалось ему повоевать. Потел повар с ведерком за водой к ручейку, заметил крадущегося вдоль берега человека. Спрятался за куст и, как только подошел тот поближе, грохнул кулаком по ведру. Вояка поднял руки, не видя даже своего противника. Так и привел его повар к кухне. Партизан оказался очень пугливым. После громких слов он понял, что малость перебрал, начал оправдываться:
— Черт попутал. Курицу боюсь зарезать. Стрелять не умею, кинжал в руках никогда не держал.
Когда почувствовал, что ему не поверили, упал на колени, сцепил на груди руки, стал вымаливать себе пощаду. Этот «партизан» был обезврежен, но на свободе оставалось немало фанатиков, которые, не решаясь на открытый бой, нападали на одиночные машины, стреляли из-за укрытий в спину нашим солдатам и офицерам.
Так случилось с первым помощником начальника штаба 305-го полка капитаном А. В. Небылицей. На машине с пятью
Неприятно, что в личном деле, как шлагбаум на жизненном пути, встала поперек листа запись: «Пропал без вести». В этой фразе много оттенков, широк диапазон: мужество без свидетелей и безволие перед врагом, бесстрашный бросок в огонь или непозволительная беспечность, которая обезоружила смельчака и без боя оборвала жизнь. Жил человек — и неизвестно куда исчез, вроде провалился сквозь землю, не оставив никаких следов. Что заставило его ночью разыскивать артиллерийские подразделения? На войне об этом не спрашивали. Надо! Иначе нельзя. В боевой обстановке жизнь каждого в опасности. Никто не сомневался, что А. В. Небылица бился отважно и враги дорого заплатили за его жизнь.
Развивая наступление в направлении на Будапешт, дивизия в первых числах ноября за два дня овладела городами Надькереш и Цеглед. В каждом из них гарнизон но уступал по численности нашей дивизии. Эти города противник подготовил к обороне, создал высокую плотность огневых средств и живой силы. Но кто же будет проламывать оборону фронтальным ударом? Напрашивалось решение: сковать небольшими подразделениями противника с фронта, а главными силами обходом города ночью нанести удары во фланги и с тыла вражеской группировки, обороняющейся в городе.
Такой замысел требовал серьезной подготовки. В светлое время командиры и штабы изучили местность, систему обороны, отработали вопросы взаимодействия. Штаб дивизии изготовил крупномасштабные планы города, на которых были выделены заметные ориентиры — большие дома, перекрестки, нанесены квадраты с цифровыми обозначениями. Большую задачу решили разведчики. В первую половину ночи они отыскали промежутки в обороне, проникли в глубину оборонительного рубежа, вскрыли основную часть районов огневых позиций артиллерии.
Противник не ожидал, что наступающие проявят дерзость, в кромешной темноте проникнут в их оборону и нанесут удары по флангам и с тыла. К утру наши части завязали уличные бои. Враг был скован с фронта, он не мог маневрировать и вынужден был вести бой на широком фронте.
Тем же способом захватили мы и второй город. Цели были достигнуты с самыми малыми потерями и без серьезных разрушений.
В последних числах ноября дивизия получила задачу на форсирование Дуная южнее Будапешта. Замыслом командующего 46-й армией предусматривалось после форсирования направить основные силы в обход Будапешта с юго-запада. 37-й корпус, действующий в составе главной группировки армии, планировалось направить на создание внутреннего фронта окружения будапештской группировки врага. 108-я дивизия, входившая в состав 37-го корпуса, действовала в его первом эшелоне. Штаб подсчитал: наличными плавсредствами можно переправить полки первого эшелона за четыре рейса. Каждый рейс займет два часа. За ночь будут переброшены два полка, а утром можно начать переправу артиллерийского полка и противотанкового дивизиона. Полк второго эшелона переправится на следующий день по наплавному мосту, который обещали навести армейские саперы. На берегу уже не пришлось собирать плоты — саперные части армии доставили лодки, паромы, баркасы заводского изготовления. По нескольку раз в сутки измеряли скорость течения и ширину реки. В верховьях прошли дожди, и река разлилась, набрала скорость. Противник был насторожен, на внезапность форсирования не приходилось рассчитывать.