Боевые маршруты

Полынин Федор Петрович

Мы бросились к эшелону, помогли людям выбраться из горящих теплушек, отцепили их и, мобилизовав всех, кто находился на станции, стали растаскивать вагоны.

К утру подали локомотив, подцепили уцелевшие от огня вагоны, и эшелон отправился на восток. В знак благодарности женщины и ребятишки долго нам махали платками, ручонками. Сомкнуть глаз нам уже не удалось. Утром началась боевая работа.

В ночное время фашистская авиация разбойничала почти безнаказанно: зенитных орудий в войсках не хватало, а летчиков-истребителей, подготовленных к действиям ночью, были единицы. Особенно широко фашисты использовали зажигательные бомбы, вызывая многочисленные

пожары. Редкий день обходился, чтобы Брянск, его железнодорожный узел не были окутаны дымом пожарищ. Горели дома, склады, пламя полыхало над лесами, посевами.

Военный совет, как правило, заканчивался во второй половине ночи. Заслушав сообщения начальников оперативного управления, разведуправления, командующих родами войск, в том числе и мое об итогах боевой работы, А. II. Еременко предоставлял слово начальнику штаба, знакомил с обстановкой, давал свои указания. В тех условиях, когда решение требовалось принимать быстро, оперативно - заслушивать ежедневно многочисленные доклады нам казалось неразумным. На это уходило много времени. Ночные бдения отрывали руководящий состав от конкретных дел и в известной мере отражались на ходе боевых действий. Каждый из нас на этих заседаниях сидел, как на угольях, потому что на местах ждали неотложные дела.

Сужу об этом по себе. Наш штаб находился от штаба фронта примерно в сорока километрах. Мы с Ромазановым вынуждены были мотаться туда и обратно по проселочным, раскисшим от осенних дождей дорогам. Сколько времени затрачивалось! Не говоря уже о том, в какой мере ночные поездки выматывали наши силы. Главное - решения при такой системе запаздывали и в ряде случаев становились ненужными. Приходилось с ходу принимать новые.

Чтобы поддерживать бодрое состояние работников штаба, наш флагманский врач полковник медицинской службы Долбнин стал выдавать каждому по коробочке с шариками "Коло". Коробочка рассчитывалась на несколько дней. Был случай, когда один из офицеров штаба опорожнил ее за час, а потом трое суток страдал бессонницей.

* * *

Октябрь 1941 года не принес нам облегчения. Немцы, захватив значительную часть Украины, в том числе ее столицу Киев, и обеспечив тем самым свой южный фланг, получили возможность сосредоточить усилия для захвата Москвы. Ударами мощных группировок в восточном и северо-восточном направлениях они намеревались расчленить фронт обороны наших войск, окружить и уничтожить войска Западного и Брянского фронтов в районе Вязьмы и Брянска. В группу армий "Центр" пришло пополнение. Увеличилось количество авиации. Теперь враг обладал более чем двукратным превосходством в воздухе (ВВС Брянского фронта насчитывали 170 самолетов, из которых 58 были неисправны). Правда, Ставка перебросила на аэродромы в районе Тула - Мценск 6-ю резервную авиагруппу в составе пяти полков под командованием генерала А. А. Демидова. В какой-то мере это облегчило наше положение.

Полкам этой группы довелось вынести на себе всю тяжесть борьбы на подступах к Мценску, чтобы задержать здесь противника. Они штурмовали танковые колонны врага, прикрывали свои войска от ударов с воздуха, вели в интересах наземных частей воздушную разведку.

Положение войск Брянского фронта оставалось тяжелым. Враг продолжал остервенело наседать. Наземные части отходили на восток. Это вынуждало и нас часто перебазировать авиацию на другие аэродромы, что снижало интенсивность ее действий. К тому же несколько суток подряд стояла ненастная погода. На боевые задания летали только самые опытные экипажи.

Ставка Верховного

Главнокомандования учла, что ВВС Брянского фронта своими силами не в состоянии решить в полной мере возросшие задачи. В этой связи шести дивизиям дальней бомбардировочной авиации было приказано работать в интересах нашего фронта. Свои усилия они сосредоточили главным образом на том, чтобы срывать переброску войск противника по железным дорогам.

Авиацией на нашем фронте за одиннадцать суток боев было совершено 1700 боевых вылетов, из них более половины - по колоннам 2-й танковой армии врага.

Общее наступление гитлеровцев на Москву началось 30 сентября. На нашем фронте враг нанес удар на стыке 13-й армии и подвижной группы генерала А. Н. Ермакова. Через два дня не менее мощный напор испытали на себе войска других фронтов западного направления. 1 октября немцы заняли г. Севск. Танковые и моторизованные соединения противника угрожали охватить весь левый фланг Брянского фронта. 24-й моторизованный корпус немцев устремился на Орел, 47-й на Карачев, 29-я моторизованная дивизия развернула наступление на фланге 13-й армии. Этим самым создалась реальная опасность полного окружения войск фронта. 3 октября пал Орел. К утру 6 октября войска Брянского фронта были обойдены с тыла. Противник захватил все важнейшие коммуникации. Положение создалось тревожное.

На заседании военного совета, обсуждавшем меры, которые надлежало срочно принять в этой опасной ситуации, я доложил, что от основной группировки Гудериана выделилась крупная мотомеханизированная колонна, которая держит путь на Карачев.

– Откуда вам известно?
– как мне показалось, недоверчиво спросил Еременко.

– Доложили воздушные разведчики, - говорю ему.
– Вражеская колонна продвигается быстро. Завтра она может быть у Карачева, Тогда мы окажемся отрезанными от всех коммуникаций. Авиация сдержать врага не может. Надо отводить войска.

– Полынин дело говорит, - поддержал меня начальник оперативного управления штаба фронта полковник Л. М. Сандалов.

Когда заседание военного совета закончилось, Еременко оставил начальника штаба Г. Ф. Захарова, своего заместителя по тылу генерала М. А. Рейтера и меня. Потом спросил Захарова:

– Где бригада, которая должна подойти к Брянску?

– В эшелонах. Движется к нам.

– Остановите ее в Карачеве.

У командующего было, конечно, благое намерение: поставить "заслон на пути движения противника. Но момент был упущен, в эшелонах с предполагаемыми войсками, которые с таким нетерпением ждали, оказались тыловые подразделения, а сами войска уже проследовали на Брянск.

5 октября в середине дня начальник штаба авиационной дивизии полковник А. И. Харебов докладывает мне по телефону:

– Немцы в трех километрах от Карачева. На аэродроме Карачев находилось в то время немало подразделений. Там же стоял и истребительный полк Крайнева. Сухопутных войск впереди нас не было. Выход оставался один: поднять самолеты в воздух, проштурмовать наступающую немецкую колонну, потом держать курс на северо-восток в район Белев, Мценск под Тулу.

Звоню о нависшей угрозе в штаб фронта. Там поняли всю глубину опасности, но предпринять что-либо уже не могли. Да и реальных сил для этого не имелось. Группа немецких танков ворвалась в расположение штаба фронта и разгромила его. Подразделения, что находились вблизи Карачева, и работники штаба устремились по проселкам в сторону Белева, а командующий фронтом уехал на автомашине в южном направлении в одну из армий.