Боевые псы Одиума
Шрифт:
– Мистер Первый, – напомнил Бунтарь, выполнив просьбу патера. – Мы встречались с вами в одном подземном городе, который вы однажды посещали по долгу службы. Здесь со мной также находятся мисс Одиннадцатая – полагаю, вам не надо объяснять, кто она такая, – и племянник вашего покойного друга Крэйга Хоторна – Мэтью Холт. Думаю, он вам не менее хорошо известен.
– О господи! – едва не задохнулся от волнения Пирсон и прильнул к окошечку, после чего, убедившись, что двое из гостей и впрямь ему знакомы, тут же забренчал отпираемым засовом…
Удивительно, но изнутри освещенная лишь одними свечами церковь выглядела намного просторнее,
Перепуганный патер запер ворота, а затем перепугался еще больше, когда увидел, что Бунтарь держит Холта на мушке пистолета.
– Немедленно уберите это, мистер Первый! – Пирсон выпучил глаза и возмущенно замахал руками так, словно превентор показал ему мерзкую верещащую крысу. – Здесь храм божий и входить сюда с оружием в руках – святотатство! Этот закон чтят даже самые неблагонравные мои прихожане, и потому будьте добры, имейте уважение к нашим традициям!
Бунтарь и не помнил, когда в последний раз он испытывал стыд. Однако возмущение патера Ричарда было настолько искренним, что превентор поневоле ощутил неловкость и беспрекословно подчинился просьбе, засунув пистолет за ремень брюк – так, чтобы Холт постоянно видел торчащую из-за пояса рукоятку.
– Благодарю вас. – Пирсон слегка подобрел, после чего отступил на шаг и теперь уже обстоятельно и спокойно осмотрел всю представшую перед ним компанию. – Просто голова идет кругом!.. Мистер Первый! Мистер Холт! Кто-нибудь из вас потрудится объяснить, что здесь происходит?
– Длинная история, – ответил Бунтарь и указал на ближайшую скамью. – Может, для начала присядем?
– Да-да, разумеется. Извините, я просто очень волнуюсь… – Патер закопошился и поманил гостей за собой, в проход между рядами деревянных скамей. – Идемте, я напою вас чаем.
И направился в глубь храма. Бунтарь кивнул заложнику, чтобы тот следовал за Пирсоном, а сам с подругой пошел позади них.
Проход выходил к похожему на невысокую сцену возвышению, на котором стоял массивный каменный стол. Позади него находилась большая картина-триптих в позолоченной раме. На центральном полотне композиции была изображена грустная женщина в красной накидке, прижимающая к груди пухлого кучерявого младенца, взгляд которого был не по годам осмысленным. Нарисованные на боковых полотнах триптиха бородатые старцы с посохами почтительно склонились перед женщиной, хотя она выглядела намного моложе своих почитателей и, судя по простой одежде, не являлась знатной особой.
Задержавшись на мгновение у картины, Бунтарь пожал плечами и направился было дальше, как вдруг Невидимка подхватила его под руку и придержала на месте. А затем, пристально посмотрев на нарисованную женщину с младенцем, ни с того ни с сего громко произнесла:
– Да, согласна!
– Что вы сказали, мисс? – Пирсон от неожиданности остановился и оглянулся. Даже в наполненных страхом и ненавистью мутных глазах Холта появилось любопытство;
– А что я сказала? – Невидимка осеклась и заморгала, словно прогоняя наваждение. Не иначе, произнесенные Одиннадцатой слова стали сюрпризом и для нее самой.
– Ты сказала: «Да, я согласна», – напомнил ей Бунтарь. – Что это означает?
Подруга отпустила его руку, задумчиво провела ладонью по каменному столу и снова взглянула на картину.
– Вообще-то, я не собиралась это говорить, – пояснила Невидимка. – Как-то невзначай вырвалось… Просто вдруг на миг мне почудилось, что однажды я уже стояла здесь, на этом самом месте, и говорила именно эти слова. А вот зачем и почему – совершенно не помню. Еще вроде бы вокруг меня было полно народу, а рядом находился какой-то мужчина в черном костюме, которого я… – Невидимка смущенно взглянула на Бунтаря. – Которого я держала за руку и… И это был очень торжественный и счастливый момент. По крайней мере, для меня и того мужчины.
Холт презрительно фыркнул и отвернулся, однако во взоре патера появились понимание и сострадание. Бунтарь не знал, как ему реагировать на внезапное откровение подруги, и попытался тоже усиленно припомнить нечто похожее. Но других воспоминаний, кроме тех, что превентор пережил при входе в церковь, у него не возникло.
– О, прекрасно вас понимаю, мисс, – сочувственно произнес Пирсон и тут же поправился: – Или, наверное, правильнее будет сказать «миссис»… Вряд ли вас венчали именно в этой церкви. Но то обстоятельство, что, несмотря на все пережитые вами невзгоды, вы пусть очень смутно, но помните собственную свадьбу, говорит о многом. Уверен, если бы вы постарались в спокойной обстановке восстановить в памяти еще какие-нибудь детали вашего прошлого, вам это непременно удалось бы.
– Так, значит, когда-то я выходила замуж? – изумилась Невидимка. – Служила в армии и одновременно была чьей-то женой? И возможно, у нас с мужем были дети… Но почему я променяла эту жизнь на Контрабэллум?
Патер смиренно склонил голову и развел руками, давая понять, что бессилен объяснить «миссис Одиннадцатой» эту и впрямь довольно странную загадку.
– Я, конечно, мог бы ответить, что сие известно одному Господу, только тогда я бы вам солгал, – добавил Пирсон. – В архивах Контрабэллума непременно должна остаться информация о вашем прошлом. Но тем способом, каким вы решили искать правду… – Патер кивнул в сторону Мэтью Холта, – вам никогда до нее не добраться. Насилие, мистер Первый, порождает ответное насилие, что в конечном итоге ведет ко множеству человеческих жертв и зачастую невинных.
– То же самое, святой отец, я твердил этим двоим всю дорогу, – вставил Холт. – Но с ними вообще бессмысленно о чем-нибудь разговаривать. Может, хоть у вас получится их образумить и наставить на путь истины?
– Не мы начали эту бойню! – сжав кулаки, заявил Бунтарь. – По приказу этого человека солдаты убили девять наших ни в чем не повинных товарищей! А не успей мы скрыться с Периферии, убили бы и нас!
– Это правда? – спокойным голосом осведомился Пирсон у Мэтью.
– К сожалению, да, – подтвердил тот. – Но я здесь абсолютно ни при чем! Я намеревался всего лишь перебазировать гарнизон превенторов в другой район, но бестолочи-военные неправильно истолковали мою инициативу. Поэтому с них и спрос!