Бог-Император

Соколов Михаил

— А никак, — спокойно ответил Тсарг. — Если уж обработка проведена, то это необратимо.

— Не может быть. Ты врешь, отродье. Должно быть противоядие.

— Время может лечить. Но не очень хорошо. Обры, например, не могут нас ненавидеть.

— Арсун! Это правда? — спросил Доброслав.

— Нет, почему… Могу… — нерешительно ответил Арсун.

— Тсарг! — сказал Волков. — Ты сможешь привести сюда Елену?

— Конечно, вождь. А ты ее убьешь? Или ногти обрезать будешь? Я бы посмотрел…

Глава 27. СЧАСТЛИВАЯ ЛЮБОВЬ

На

брошенных лугах и полях в избытке хватало корма для верховых животных и тарканов. Воины ловили для еды скотину, забытую в бегстве. Здесь было меньше зверя, чем в степи, когда походя брали облавами бизонов, антилоп, оленей, свиней. Но домашняя скотина была слаще и нежней.

В садах росли яблоки, груши, сливы и любимая арланами амриса, напоминающая вкусом апельсин и яблоко одновременно. Хорошо обрабатывались огороды с морковью, огурцами, помидорами и свеклой.

Сергей все осматривал, а за ним неотступно то вереницей, то толпой следовала его сотня телохранителей арланов.

Сколько еще?.. Сколько еще до вечера?..

Потом вечер наступил, и все та же делегация во главе с кучерявым Себастьяном привезла ее, Лену…

И она была рада видеть всех, расцеловала по очереди Сергея, Кирилла, Валентина, Катеньку и Марго. Попросила провести к раненым Семену и Илье.

Увидев Илью, она расплакалась. Держала его за руку, пыталась что-то сказать, но слезы лились, лились, не давая произнести ни слова.

Лена о чем-то говорила с Катенькой и Марго, просила показать воеводу Доброслава, о котором была наслышана, сказала и ему несколько теплых слов…

Все это время они с Сергеем чувствовали какое-то лихорадочное ожидание, странную нервозность, накалившую атмосферу… Лена избегала взгляда Волкова, говорила со всеми одновременно, вспоминала прошлую жизнь, и все ожидали… Чего? Чего ожидал Сергей?..

Наконец далее оттягивать неизбежное стало невыносимо, и, вздохнув, она взяла его за руку:

— Милый, нам надо поговорить. Пойдем погуляем.

Малинин вслед качал головой, Кочетов злобно и ясно поглядывал на них, на Исаева, на степь, на гигантских тарканов…

— Милый! Ты должен понять меня… Я тебя никогда не забуду… Самые счастливые моменты в прошлой жизни у меня навсегда будут связаны с тобой… Ты самое светлое, что было… Будем друзьями… Я так счастлива!.. Мой муж… Мой любимый!.. Мое счастье!..

Конечно, она говорила как женщина, которая любит, тому, которого уже не любит. Обычный треп, которого не произносила разве что Ева, потому что тогда был только один мужчина — Адам. Но понять все до конца ему мешала мысль, сидевшая занозой, что в этот извечный треугольник, кроме их с ней, вовлечен не человек, а чудовище. Злобное, страшное, мерзкое существо, но в котором сосредоточился весь смысл ее жизни, и что бы там ни говорили об искусственном происхождении ее чувства… Что же тогда естественно?.. И как можно в любви обладать свободой воли?..

— Если с ним что-нибудь случится плохое, умру и я, — уверяла Лена, и сердце его разрывалось, потому что он был согласен и на это…

Кучерявый Себастьян семенил рядом.

— Нам

пора, Величайший вождь. Дозволь нам отправиться в обратный путь, ибо, если мы приедем слишком поздно, нас накажут.

— Пусть едут, — предложил Доброслав. — Толку-то!..

Потом быстро стемнело, и ярко зависла в небе ополовиненная кровавая луна. Крови напилась… Небо раздалось, раскинулось еще необъятнее. Неподвижно, тяжко стояли громады телег и кидали огромные тени. Тихо бежала вода в реке, глубинный холод и мрак манил — какая в общем-то мерзость!.. Что? И что у него на душе, что за черные толпы видений бродят у него внутри?..

Волков оглянулся — за ним неотступно скользили тени кентавров. Охранители его бренного тела… Но что он мог сделать? Запереть ее?.. Привязать к столбу пыток?..

Сергей был рядом с юртой раненых. Рядом… Он заглянул. Кроме Ильи и Кочетова были здесь Марго, Катенька и Малинин. Они о чем-то беседовали и замолкли, когда пришел Сергей. Яркий огонек светильника заставлял их тени заговорщицки заметаться по стенам.

Они смотрели друг на друга. Наконец Илья пригласил:

— Заходи, чего стоишь у входа. Сергей вошел.

— Мы о ней говорили, — пояснил Илья. — Вот Валентин, — кивнул он на Малинина, — пытается нас убедить, что кнехты просто перевели вектор влечения, не изменив природы ни ее чувства, ни ее саму.

— О чем это вы? — спросил Волков, не стараясь вникнуть в суть объяснения, но понимая, что не могут они не обсуждать… Он пожалел, что пришел сюда.

— Нет, ты подумай! — живо вмешалась Марго. — Они тут договорились, что любовь просто программа и что человек не властен, ни над чем не властен. Просто чушь какая-то!

— Дорогая! — попытался вмешаться Малинин.

— Я тебе, Валентин, не дорогая. Твоя дорогая вон там сидит и молчит. И если она согласна с вами, то я все скажу.

— Ну что ты скажешь? Или ты думаешь, что Лена морочит нам голову? Конечно нет. Налицо все признаки любовного помешательства. Как это?.. Любовь зла, полюбишь и козла. Небольшая корректировка со стороны кнехтов, но суть осталась прежней. Если бы это был человек, даже, извините, арлан, нам бы не было так… противно. И вообще, что такое любовь, как не программа, которая включается в определенной ситуации, при определенных условиях и состоянии организма. И те, кто готов охвачен этим чувством, так же, как Лена, перестают быть критичными…

— Сам ты, Валька, чудовище! — вскричала Марго. — Да как же можно!.. Да как у тебя язык повернулся сравнивать?! Это преступление!..

— Подожди, дорогая.

— Не называй меня дорогой!

— Все равно, рассуди сама. Что является целью любви?

— Дети, конечно.

— Да, да, хорошо. Дети. Но дети отлично получаются и без высокой любви, что бы там ни говорили. Любовь на качество детей не влияет. Я говорю об эмоционально-нравственной стороне вопроса. И в таком случае приходится утверждать, что любовь самоценна. Она в нашем мире до сих пор приносит одно из величайших удовольствий. Поэтому ее так и ценят. И я говорю не о сексе. Ведь правда?