Бог из глины
Шрифт:
Божество было с ним, было всегда, и оно говорило с ним тысячей голосов — и пением существ, и царапаньем веток березы за окном, и жужжанием изумрудных бронзовок, что слетались на сладкий запах цветущей липы, и даже старый дом, казался частью всего этого совершенства.
А потом, когда мир начал движение, смолкли все голоса, и остался только один — голос божества. Этот голос говорил с ним, и Сергей с жадностью ловил каждое слово, внимая неземной мудрости, наполняясь уверенностью, что он все делает правильно, и ни на шаг не свернул с той заветной дорожки, ведущей прямиком к месту,
Глиняный бог говорил, и почтительное молчание дома свидетельствовало о важности этих слов.
— Хей, малыш — говорил голос. — Слушай внимательно, и не отвлекайся на боль. Ее больше нет, ей здесь не место, так же как и сомнениям и тревогам. Слушай внимательно малыш, и да прибудут в тебе спокойствие и уверенность.
Ведь ты сам захотел этого, и я, и неведомые существа в толще стен, и даже чудовище-страшило, живущее в шкафу, — все мы твои дети, и хотим только одного — чтобы исполнились все желания.
Посмотри на себя — ты долго шел сюда, и путь твой был долгим и трудным. Но теперь, когда ты здесь, тебе осталось совсем немного, чтобы закончить свое путешествие…
Слушай же, слушай!
И пусть молчит луна, и существа, живущие в толще стен, перестанут подпевать ей тонкими пронзительными голосами, — все для того, чтобы ты не растерял ничего из того, что обретешь в темноте.
Все, что было с тобой — дни и ночи, часы и секунды, времена года, мысли, чувства, мгновения жизни, сомнения и вечерние слезы, ожидание неизбежного, так и останется с тобой, вместе с сожалениями о том, что не сделал, не увидел, не почувствовал. Не бойся парень, с тобой не случится ничего, чего бы ты не захотел сам. Здесь нет света, разве что отблески лунного света, да пара горящих глаз, что смотрят из тьмы, но послушай парень — эти глаза твои, и в них я вижу боль и страдание.
И все, что ты сейчас испытываешь — лишь скорбный итог всему тому, что ты наворотил в своей жизни. Признаться мне тебя немного жаль. Всем нам очень жаль.
Поверь, парень, ты достоин большего.
Здесь темно и сыро, но мне хочется верить, что ты способен все изменить.
Ты способный и по-своему талантлив. Вспомни, как бабушка говорила твоей любимой женушке, еще тогда когда вы не были женаты, и ты привез ее на смотрины. Он талантлив — сказала бабушка, размешивая чай старинной серебряной ложкой. И она была права. Не каждый способен вытерпеть все то, что навалилось на тебя.
Вспомни, как было страшно холодными зимними вечерами, когда ты засыпал, судорожно натянув одеяло, словно веря, что оно способно защитить от страшного существа, что царапалось за тонкой дверкой шкафа, как вздрагивал каждый раз, когда звонили колокольчики, что, висели над дверью.
Они больше не звонят, эти предвестники боли. Разве что иногда, тогда, когда действительно случается что-то по-настоящему плохое. Как в тот Новогодний вечер, когда ты выскочил на пару минут, даже не предполагая, что эти несколько минут превратятся в несколько кошмарных часов в холодной глубине колодца.
Колокольчики не звонят, да и существо покинуло тебя однажды осенним дождливым днем. В тот день, когда дедушка навсегда покинул всех вас, и ты помог ему
Ты сделал все, что мог — выполнил свое обещание. Мертвые не лгут и не плачут. Ты лежал в постели, слушая, как капли дождя стучат по крыше. Капли стекали по стеклу, стекали по щекам, и дверка шкафа не скрипнула в тот вечер. Не скрипела она и потом. Может быть, ты понял, что за ней только тетрадки и книги. Старые игрушки и обломки розового с черными полосами детства. А может быть, ты просто вырос…
Ночи, которые стали твоими. Возможность возводить спасительную стену, отгородиться от старых пятен новыми поступками и принципами. Смотреть на мир взрослыми глазами, подсмеиваясь в душе над нелепыми детскими страхами.
Так ли страшны существа, рожденные твоим воображением? Страшны ли мутные образы полуночи? Кто знает…
Ты оставил глупые кошмары и живешь новой жизнью.
Оно дало тебе небольшую передышку, а само в это время было где-то рядом, собираясь с силами, чтобы появиться вновь, забрать к себе. Забрать в свою страну — в зазеркалье тьмы, в страну боли и отчаяния.
И даже теперь, когда ты понял что все это просто странные фантазии, которым не место в твоей жизни, ты вздрагиваешь каждый раз, когда из шкафа раздается какой-нибудь подозрительный шорох…
Ну а то, что случилось на чердаке, и твои приключения в погребе вполне можно списать на разгулявшуюся фантазию, вот только ты прекрасно понимаешь, что все это происходит на самом деле, взаправду.
Может быть, иногда сон и явь просачиваются друг в дружку, образовывая странный коктейль, в котором место и полуночным фантазиям, и обыденной повседневности, и пробуя на вкус этот странный напиток, понимаешь, что это и есть настоящая жизнь?
Кто знает… Лично я не собираюсь ни в чем тебя упрекать. Иногда мы сами не властны над своей жизнью. Чаще всего вот так все и происходит — некоторые называют это роковым стечением обстоятельств, для кого-то просто не так сложились звезды на небе, а кто-то просто проиграл свою удачу, как бы то ни было — итог один, и чаще всего этот итог очень даже печален.
Эй, малыш, или ты готов поспорить, что все не так? Что солнце освещает твой путь, и у твоих ног начинается широкая дорога неизведанных возможностей и счастливых случайностей?
Если ты и в самом деле думаешь так, то нам не о чем с тобой толковать, поднимай свой зад и выметайся отсюда, поскольку здесь только сырость и паутина, да темнота, которая рассеется с первыми лучами солнца; но мы-то оба знаем, что ты никуда не денешься из этой тесной каморки, в которую так давно стремился попасть, и главная причина вовсе не сломанные, переломанные ножки, а то, что иногда должны сбываться самые невероятные мечты.
Святая правда, дружок — поговаривают, что если чего-то очень сильно, ну прямо очень, хотеть, то желания могут сбываться; правда редко, кто способен хотеть по-настоящему, до выступивших на лице вен, до крови, что хлыщет из носа даже не собираясь останавливаться (странно, что она еще есть в твоем теле, парень), до шатающихся зубов, которые, если провести по ним языком, отзовутся тупой болью…