Бог из машины
Шрифт:
– Разве я сказал что-то смешное? – слегка обиделся студент.
– О! Нет, конечно. Почему вы так решили?
– Вы хихикнули, сударыня.
– Вовсе нет! – притворно ахнула Джона. – Я икнула. Прохладно как-то здесь. Может быть, сходите в ту милую кадфэру, где мы завтракали, и попросите напрокат пледы?
Кустики, под которыми выросло несколько подходящих грибочков, шуриа уже приметила, а пока услужливый юноша бегал по поручению, сорвала и спрятала их в кошелечке, соблюдая все меры безопасности. Его, конечно, придется сжечь потом, но чем только ни пожертвует шуриа ради мести. Даже кошельком из тонкой замши.
– А вот и пледы!
– Кажется,
Эгнайр скрипнул зубами от досады, но виду, что недоволен капризами дамы, не подал.
«Стало быть, тебе тоже, мальчик, от меня что-то нужно», – догадалась шуриа. И обрадовалась. Взаимный интерес, он обычно ведет к обоюдному компромиссу.
– Меня, безусловно, порадует встреча с господином Тиглатом, я так давно хотела познакомиться с этим мужественным человеком, – ворковала Джона и видела, как светлеет с каждым произнесенным словом лицо будущего гражданского тива.
– О, господин Тиглат – настоящий борец за свободу. Вы не пожалеете. Уверяю вас, сударыня.
«Главное, чтобы я успела подготовиться. Полутора суток должно хватить», – решила шуриа.
Частично в высокое искусство отравительства Джону посвятила ее мать, кое-что леди Янамари почерпнула из арсенала придворных дам, да и на Шанте с нею щедро поделилась знаниями Эндрита.
«Неприлично, чтобы шурианская дева знала менее десяти верных способов свести человека в могилу, – наставляла Элишва пятнадцатилетнюю дочь. – Еще неприличнее, когда шурианская дева бросается на обидчика с ножом. Это вульгарно и недостойно дочери Шиларджи. Пусть хёлаэнайи пускают обидчику кровь, кипя от бешенства. Тщательно выбрать яд, приготовить его, незаметно подлить, а затем наблюдать за мучениями врага – лучший из способов пробуждения донджеты, запомни это».
Из всех этих специфических шурианских «удовольствий» Джоне виделось доступным только одно – незаметное подсыпание смертоносного яда, ибо она решила высушить грибочки, а затем истереть их в порошок. Другого способа нет. И время поджимает.
Сложна и опасна стезя душегуба: Джойане пришлось работать в перчатках, к тому же прикрыв рот платком. Первые признаки отравления наступают через несколько часов, и не хотелось бы стать жертвой собственной неосторожности.
«Ты умрешь мучительной смертью, Шэйз Тиглат, тебе будет больно, ты будешь блевать и корчиться от боли в животе, потом моча твоя станет кровавой. Постоянная жажда доведет тебя до безумия, а понос вывернет наизнанку. И пока ты будешь хлестать воду, мой яд разрушит твои почки и печень. И самое позднее – на заре третьего дня ты умрешь. И никто тебе не поможет – ни эсмонды, ни лекари. От шурианского яда нет противоядия».
Считается, что у каждой отравительницы есть специальное кольцо – массивное, самого зловещего вида, обязательно с тайником под камнем, в котором хранится яд. С другой стороны, разве пустили бы такую даму на прием или бал, будь у нее на руке столь явное доказательство враждебного умысла? Ни у Джоны, ни у любой другой придворной дамы императора никаких подозрительно массивных колец не было, а сколько народу перетравлено в Санниве. Ужас!
Посему надежно упрятав смертоносное зелье в обыкновенный флакончик из-под духов и заказав у кондитера десяток пирожных с медом и перцем, коварная шуриа ощутила себя готовой к исполнению давно задуманной мести.
В назначенный час она приехала к
От друзей Вилдайрова родича Джойана, к слову, ничего особенного не ожидала. Несколько юных циников, чей цинизм в основном проистекает от не до конца избытого детского страха перед взрослой, полной тягот и тревог жизнью, в которую они вступают, отягощенные чрезмерным багажом знаний. Разумеется, мир кажется им несправедливым, и совершенно естественно желание его изменить, сделать лучше, честнее, свободнее. С такими же намерениями Джона в свое время окуналась в очередную интригу, стоило только зачинщику хоть единожды вымолвить слово «справедливость». Юной шурианской деве, совсем недавно благополучно освоившей все десять способов отравления, отчаянно хотелось изменить отношение к Третьим в обществе.
Одетая скромно, но изысканно, леди Янамари хотела произвести на молодых людей самое благоприятное впечатление своим тактом и вкусом. Явиться в студенческую компанию без угощения – значит поставить всех в неловкое положение. Посему не поскупилась Джона ни на бутылку ликерного вина, ни на кусок хорошего сыра. Ну и пирожные, разумеется.
Изящная корзинка едва не выпала из рук шуриа, когда возле цветущего куста сирени она узрела дух мертвеца. Невинно убиенный юноша-полукровка!
«Кто сделал это с тобой?» – спросила Джона.
«Мои товарищи… мои соратники… За что? – простонал несчастный дух. – Значит, все ложь!»
«Какая еще ложь?»
«Брат Мастер говорил, что никого нет. Ни духов, ни богов, ни Предвечного! Лгал! А я поверил. И теперь заперт тут навеки!»
«Твои друзья тебя убили?» – не поверила женщина.
Она сделала вид, что нюхает душистые гроздья.
«Забили в подвале», – честно свидетельствовал мертвец. Мерцающее средь юной листвы лицо его исказилось мукой. Тяжко знать, что погибель пришла от рук товарищей.
Бесприютная душа невыносимо страдала, и сердце каждого шуриа должно было обливаться кровью от жалости. Эта душа не вольется в сонм Джезима, она не отправится снежной тропой к Оддэйну, и даже Предвечному она не по зубам.
«А что же наш господин Тиглат? Он ведь тоже шуриа, – подумалось Джоне, когда она позвонила в дверной колокольчик. – Вот сейчас и узнаем».
Компания Эгнайра Акэлиа больше не казалась ей такой уж безобидной, а дом будущего гражданского тива – безопасным. Без пистолета в случае чего-то нехорошего защищать свою жизнь и честь придется с помощью гребня для волос. Отбиться не выйдет, но кое-кто обязательно лишится глаза.
На первый взгляд – обычная студенческая вечеринка, разве только угощение дороговато, а выпивка – слишком роскошна для скромной гостиной, обставленной с шиком сиротского приюта для подкидышей. Не пьют студиозы ликерного вина, исключительно – самодельную кислятинку или самое дрянное пиво. Опять же, присутствие дамы обуздывает слишком резвые языки – хочется ругнуться, а не моги при женщине. Пусть даже она – шуриа. В общем, чинно расселись по колченогим стульям, словно на коллоквиуме, и внимательно слушали речи шантийской знаменитости.