«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
— Ладно, приятель, — продолжал шевалье Жорж-Мишель, не обращая более внимание на брань. — Если ты честно и без утайки все мне сейчас расскажешь, я, пожалуй, не стану отдавать тебя правосудию. Мне, знаешь ли, жену расстраивать не хочется. Повезло тебе, один удар шпагой — и все.
Господин де Ландеронд неприязненно оглядел офицеров новоявленного принца и фыркнул:
— А с чего это вы решили, что я гугенот?! Я такой же добрый католик, как и вы.
— И полгода назад не вы воевали вместе с Конде, — съязвил Жорж-Мишель.
— Ну, было
Граф де Лош и де Бар вот уже несколько лет как не испытывал симпатии к шевалье де Ландеронду, но чужую дерзость и храбрость ценил. Хотя, что этому Ландеронду жаловаться?
— Гроб Господень! Да я на службе его преосвященства, кардинала Лотарингского, — что бы ни воображал себе граф де Лош, шевалье де Ландеронд вовсе не торопился на встречу с Создателем. — Я письмо привез!
— Действительно, от дядюшки, — удивился Жорж-Мишель, прочитав несколько строк. — Но как это вы убеждения поменяли?
Шевалье понял, что в ближайшие четверть часа его не убьют. Граф де Лош и де Бар махнул рукой, отсылая всех, кроме Ликура.
— Воды дайте, — шевалье де Ландеронд уселся на табурет и начал обрывать клочки воротника и манжет.
— А то так есть хочется, что даже переночевать негде, — пробурчал Ликур.
— Наглый, но храбрый, — согласился Жорж-Мишель. — Знаете, шевалье, а может, не стоит вас убивать?
— Будешь тут храбрым, — огрызнулся де Ландеронд. — Сначала Конде, потом Колиньи, потом ваш дядюшка — что он не знает, что вы меня терпеть не можете?!
Шевалье де Ландеронд очень хотел жить, а потому поставил все на единственное чувство графа, которое могло сдержать его гнев — любопытство. Граф де Лош и де Бар всегда был любопытен, а потому кивком дал понять собеседнику, что согласен выслушать его историю.
— Да все просто, — тряхнул головой шевалье. — Конде отбил у меня милашку, а для верности решил меня прирезать. Но я что, дурак, смерти ждать?! Поговорил с одним, другим. У нас этого карапузика много кто терпеть не мог. Правда, за идею подставляться никто не хотел, так что пришлось к вашим обратиться. Я деньги и передал кому следует — Монтескью и Каймару.
Граф де Лош и де Бар вначале побледнел, затем покраснел. Еще раз оглядел шевалье де Ландеронда с ног до головы, как будто впервые в жизни видел. Эжен судорожно вздохнул. Человек, обговаривавший с ним условия сделки, был в маске. И они вовсе не желали узнать друг друга.
— А потом Гаспар решил меня прикончить, подумал, будто эта дуреха разбалтывала мне секреты Конде, — совершенно упавшим голосом закончил шевалье де Ландеронд, — а я вовсе никаких секретов не знаю! — добавил он, совершенно четко сознавая, что только что проник в такую тайну, что шансов остаться в живых у него и вовсе не осталось.
И тут шевалье Жорж-Мишель понял, зачем дядюшка отправил Ландеронда в Лош. Задумался:
— Ну и что мне делать?
Ни шевалье де Ликур, ни шевалье де Ландеронд не были столь самонадеянны, чтобы решить, будто вельможа
— А если вы женитесь на мадмуазель де Вилландри? — неожиданно предложил шевалье Жорж-Мишель.
— Ну, уж нет, лучше смерть! — тотчас ответил де Ландеронд, понимая, что вляпывается еще больше. И угораздило же графа «нашалить». В том, что Вилландри ему просто так не предложат, Эжен не сомневался.
Граф де Лош и де Бар понимал чувства молодого человека и настаивать не стал. Он даже проникся сочувствием к авантюристу, обладавшему гораздо большей щепетильностью, чем можно было предположить.
— Ладно! Завтра же вы покидаете пределы Французского королевства, и я забываю о нашей встрече.
— Ничего не выйдет, — спокойно ответил Эжен — Экипировка, оружие, деньги. Мне совершенно не нужна жизнь, если я не могу жить так, как привык.
— Вот это да, — удивился граф.
— Убить дешевле, — де Ландеронд был настроен решительно — трудно убить человека с которым беседуешь битый час.
— Ладно! — согласился шевалье Жорж-Мишель, понимая разумность требований. — Я не собираюсь переселяться к Средиземному морю, так что мы вряд ли увидимся еще. Только не решите вдруг обосноваться на Пиренеях, — добавил зять испанского короля. — Лучше уж Марокко.
— Предпочитаю Корсику, — меланхолично ответил шевалье.
— Необходимое получите утром, — ответил граф, коротким кивком давая понять, что разговор окончен, и Ликур свободен.
Наутро Эжен де Ландеронд, осчастливленный блестящей экипировкой и тугим кошельком, покинул Лош, и Жорж-Мишель сообщил кузине, что встреча с надоедливым поклонником ей более не грозит. Луиза вздохнула. Только сейчас она догадалась, что упустила чуть ли не единственную возможность выйти замуж, ибо обеспокоенный состоянием жены, кузен никого не принимал, и тем самым лишал Луизу возможности подцепить какого-нибудь престарелого герцога.
Дама де Вилландри с тоской вспоминала двор и Анри и готовилась к неизбежному. Помня о деликатном положении принцессы Релинген, никто не удивлялся ее перешептыванию с компаньонкой, разводимым секретам и перемигиваниям. Граф де Лош приказал выполнять любую прихоть жены, и слуги, довольные тем, что мадмуазель де Вилландри берет на себя большую часть их забот, не мешали Луизе развлекать принцессу.
Если бы Жорж-Мишель знал, о чем шептались юные дамы, он бы посадил кузину под замок и сжег все находившиеся в Лоше романы. Вдохновленные чтением, опьяненные именами Амадиса, Эспландиана и Пальмерина, Аньес и Луиза бесконечно обсуждали положение Луизы, а главное — возможность сокрытия плода ее любви. Лихорадочно перелистывая одну книгу за другой, молодые женщины пытались выбрать между украшенной цветами корзиной, которую можно было бы опустить в реку, и зеленой лужайкой ближайшего леса, где можно было бы оставить будущего принца, чтобы его воспитал святой отшельник, странствующий рыцарь или какой-нибудь король.