Бог моря на востоке, океан на западе
Шрифт:
Он пробрался через палисадник и вышел к расположенной поодаль святыне. Внутри строения находился небольшой дворик. В центре островка из белого гравия росло серебристо-белое дерево. Его ветви, будто отлитые из расплавленного серебра, свисали до самой земли.
Это, в буквальном смысле, было дерево жизни.
Родители, желавшие завести ребёнка, молились возле дерева. Если небеса внимали их мольбам, то на одной из ветвей вырастал плод, называвшийся ранка, и через десять месяцев появлялся ребёнок. Но иногда ранка срывалась преждевременно.
Ранка
Энки унесло в другой мир через море Пустоты в столицу Хорая. У него были отец и мать, бабушка и дедушка, братья и сёстры. Ему бы никогда не пришло в голову, что он был ребёнком, который никогда не должен был существовать.
Когда Рокута был маленьким, их дом сгорел дотла. Спасаясь от опасности сквозь клубы дыма, они обнаружили, что Киото охвачен огнём. Всю ночь они провели в бегах. Когда наступило утро, то бабушка с дедушкой и одна из его сестёр погибли.
Семья мальчика остановилась в западных окрестностях Киото, чтобы избежать войны. Но у них не было ни еды, ни денег. Поскольку столица была охвачена беспорядками, отец не мог найти работу. Сначала умер его брат, затем младшая сестра, а после в горах оставили Рокуту.
У его семьи не было выбора, если они хотели выжить.
Спасение пришло из этого мира. Умирая от жажды и голода на склоне той горы, Рокута едва сохранял сознание. Этот ребёнок спасся лишь потому, что не был простым человеком. Он был кирином.
В противном случае он умер бы в той глуши, как и многие другие дети. В тот период брошенный ребёнок не считался таким уж редким явлением.
«Сецузан», – промелькнуло в голове у Рокуты.
С приходом войны на простых людей обрушивались несчастья. Среди пробудившихся признаков жизни, военные толки вновь разносились по всей стране. Горькая ирония задела его за душу.
Всё больше разрушенных гор и долин, реки крови и дети-сироты, обречённые на нищету и погибель.
Перед тем как взойти на трон, Сёрью сказал, что хотел бы увидеть, каким было это королевство. Взирая с вершины горы вниз невозможно ничего увидеть. Лишь двадцать лет миновало с той поры. За это время все дети повзрослели.
Имея неограниченную продолжительность жизни, император, кирин и министры зачастую теряли счёт времени. Но в нижнем мире годы не стояли на месте.
«Эти брошенные на произвол судьбы дети… Где они сейчас и что с ними стало? Без сомнения, беды вновь просыплются на их головы».
Рокута обратил свой взор к небесам, тонкий серп луны возвышался над ним подобно высеченному на небосводе острому когтю.
– Коя…
Однажды ночью Рокута очнулся ото сна и услышал голоса родителей, обсуждающих, как им избавиться от него. Точно так же ещё один ребёнок пробудился глубокой ночью, чтобы
То, что когда-то произошло, повторилось здесь, в этом королевстве. Восемнадцать лет назад, в провинции Ген.
Глава 6
Рокута сидел на спине Рикаку, своего сирея. Как правило, считалось, что только кирины могли подчинять себе йома.
Тайхо мчался по небу будто вихрь и осматривал побережье провинции Ген, в то время как мимо него пронёсся другой человек. Точнее говоря, ребёнок верхом на йома.
Он едва успел удивиться. Зверь выглядел как огромный волк с крыльями и клювом хищной птицы, вероятно, это был тенкен, называвшийся также «небесная собака». На его спине располагался ребёнок. Из-за высоких скоростей их пути пересеклись буквально на мгновение. Эта встреча воистину оказалась судьбоносной.
Рокута скомандовал своему сирею:
– Поворачивай! За ними!
– Но, Тайхо, – предупредил Рикаку, – это же был йома.
Рокута кивнул:
– Да, я знаю. Именно поэтому. Одно дело – сирей, но почему йома везёт на спине ребёнка? Это не поддаётся объяснению.
Рассекая небо над морем, они поравнялись с ребёнком, летевшем на йома красной масти. Тот увидел нагоняющего их Рокуту и сжался от страха.
Тенкен издал леденящий кровь вопль. Ребёнок обхватил руками его толстую шею:
– Нет, нет. Не надо, – призывал он зверя, пытаясь успокоить его.
Он выглядел моложе Рокуты. У него было бледное лицо, хрупкое телосложение, а его чёрные волосы перемежались синими прядями. Будь он кирином, его волосы по обыкновению были бы золотистыми.
– Эй, – окликнул его Рокута. При виде испуганного ребёнка он выдавил из себя дружелюбную улыбку. – Ты кто?
Ребёнок отрицательно покачал головой. Прохладный бриз донёсся с поверхности океана. При этом стало заметно, что вся его одежда разорвана.
– Меня зовут Рокута. Не ожидал, что встречу здесь кого-то вроде тебя. Со мной такое в первый раз, особенно в открытом небе.
На это ребёнок слегка кивнул головой. Возможно, он пытался сказать, что с ним это тоже впервые.
– Куда ты направляешься? Ты куда-то спешишь?
В ответ снова последовал кивок.
Рокута спросил с небрежной улыбкой:
– Знаешь, я был бы не против перекусить. Как насчёт того, чтобы немного поесть?
Малыш широко раскрыл глаза:
– Вместе?
Рокута рассмеялся и кивнул. Он указал на морское побережье. По первоначальному порыву он хотел протянуть к нему руку, но подобный жест мог вынудить мальца к бегству.
– Что скажешь?
Ребёнок вытянул шею и взглянул в лицо йома:
– Хорошо, – ответил он.
Они высадились в дюнах. Разложив фрукты и рисовые лепёшки, Рокута спросил:
– Это ведь йома?
Он никогда не слышал о том, чтобы йома приручали, как собаку. Все говорили, что это невозможно. Ребёнок лишь качнул головой.