Бог на радуге. Сборник рассказов
Шрифт:
Игра «Увольнение подчиненных» была любимой забавой не только для Бориса Ильича, но и для сотрудников аппарата. Говорят, что с некоторых пор особо горячие головы даже принимали ставки на кандидатуру следующего увольняемого, но, думаю, это просто трёп. Нужно отметить, что грозный Борис Ильич был не только взбалмошным начальником, но ещё и отходчивым человеком. Обычно через полчаса гнев стихал и уволенный снова принимался за работу в той же должности. Вопрос не доходил до отдела кадров.
«Ха! – усмехнулся в русле текущих мыслей глава. – А ведь
Далее, в штатной ситуации, начались бы шуточные размышления (с солью и перчиком) на тему, какие цветы больше подходят юристке – мать или мачеха? Но как ни странно, вышеозначенных мыслей не последовало. Да и вообще никаких размышлений не последовало, поскольку Борис Ильич с ужасом обнаружил, что он парализован…
То есть абсолютно. Да, именно парализован: физически и умственно. И причина напасти – новые посетители. Без сомнения. Единственным, кто не покинул своего хозяина, оказался страх. Тревожно было уже оттого, что главе никак не удавалось рассмотреть непрошеных гостей, потому как сидел он к ним боком, а повернуть голову или иную часть тела даже на миллиметр не представлялось возможным. Смутно на фоне стены с диаграммами плановых показателей развития инфраструктуры виднелись лишь тёмные силуэты. Один повыше, другой пониже. И всё.
Неожиданно в голове щёлкнуло, умственная прострация отступила, и тут же зазвучал тихий, но твёрдый голос. Вернее, даже не голос. Понятия проникали в мозг сами собой, минуя органы слуха и иные отверстия обездвиженного организма.
– Никого и никогда беспричинно обижать нельзя. Нельзя безнаказанно травить кошек и собак.
–Э! У! – заёрзало среди скачущих мыслей сознание Бориса Ильича. – Так, граждане посетители, …люди же жалуются. Простые люди… Избиратели. А наш замечательный губернатор…
– Ценность жизни любого существа неизмеримо выше жалоб глупых животных, именующих себя людьми, и тем более рейтингов их тщеславных начальников. Существуют пищевые цепочки, в рамках которых обитает живое на планете. Бессистемное нарушение законов приводит к разрушению пространственно-временных связей.
– Там же… Дети ходют, старушки разные… Звери могут укусить, а могут заразу принести, – неожиданно для себя стал оправдываться обездвиженный глава, подспудно ощущая, как в глубинах мозга нарастает раздражение нелепостью ситуации.
«Гады. Ядрёна матрёна. Не иначе защитники животных. Зелёные и красные. Ну, доберусь я до вас. Фокусники хреновы. Только дайте в себя прийти… Держаться и делать вид, что я всё понял. Да. Понял. Учту пожелания. Кошечки и собачки – наше всё…»
Но загадочные посетители-фокусники (как окрестил их глава) не поверили в искренность Бориса Ильича, продолжая производить над ним свои изощрённые эксперименты.
В голове что-то щёлкнуло дважды, будто переключились невидимые тумблеры. По сознанию поплыли цветные фигуры ленточной формы. «Мёбиус» – всплыла странная
– Данный субъект не способен к адекватному восприятию мироустройства.
– Согласен с Вами, коллега, – включился в сверление мозга второй посетитель. – За ним отмечено многократное массовое вневидовое уничтожение живых существ, не обусловленное потребностями пищевой цепочки.
– Запускайте транспортацию.
Не успел. Не успел Борис Ильич пугнуть непрошенных гостей карающим, но справедливым органом родного правосудия…
Последнее, что он явственно увидел, была добрая, немножко с хитрецой, улыбка с плаката любимого губернатора, озаряющая карту родного края на фоне глобуса мира предвыборным лозунгом: «Он? Везде с тобой!»
Последнее, что услышал, – многоголосый смешанный хор канатной фабрики, торжественно и старательно выводящий знакомое с детства: «Родина слышит! Родина знает…»
Когда хор затих, фигура губернатора сдулась, точно резиновая кукла. Сознание отключилось.
Очнулся Борис Ильич в клетке. Он сразу это понял, хотя сама по себе клетка была не совсем клеткой в привычном понимании. Это была циклически замкнутая поверхность, сплетённая из толстых вьющихся полос полупрозрачного материала, напоминающего цветной пластик. Размерами два на два в ширину и непонятно, сколько в высоту. Но не прямоугольник. Точно.
Стороны горизонта определить наш герой не смог, но отметил: правая сторона отливала розовым оттенком, противоположная была пропитана густым фиолетовым светом. Воздух искрился переливами двух вышеуказанных цветов, от чего казался тяжёлым и немного влажным.
– Где я? – ни к кому конкретно не обращаясь, простонал Борис Ильич и закашлялся.
– О! У нас пополнение. С прибытием, уважаемый! – приветствовал его незнакомый голос. Судя по тембру, вышеозначенную фразу произнёс человек в возрасте.
– Кто здесь?!
Борис Ильич стал озираться по сторонам. В цветном плетении мутного хрусталя очень трудно разобрать, где верх, где низ, где право-лево…
И вообще сложно понять – тело в данный момент находится в вертикальном или же в горизонтальном положении? Стоит он, точно памятник, или прилег, как покойник?
– Кто здесь? – машинально повторил он, ничего не понимая.
– Я здесь. Дед Али!
– Кто ты, дед Али?
– Сейчас? Как и Вы, питомец приюта. А до этого простой питерский дворник. А до…
– Где я? На том свете?
– Хм! Пожалуй, да. Только это совсем не то, о чём Вы подумали.
– Какого приюта? Что Вы мелете?– неожиданно всхлипнул Борис Ильич и прослезился. Слезами организм защищался от стресса.
– Ох, господи! Снова плачущий человек, – послышался скрипучий голос с другого конца цветной клетки. Борис Ильич повернул на звук голову и совсем близко сквозь мутное «стекло» подсвеченного «пластика» заметил полную фигуру. Детали внешности рассмотреть не получилось, тем не менее Ильич окрестил соседа «толстолысый».