Бог неудачников
Шрифт:
– Да-а, хороший кросс мы дали! Со школьных времен так не бегал! – с изумленной гордостью произнес Серега.
А потом мы стали буквально наперебой пересказывать друг другу особенно яркие эпизоды нашего позорного (или отважного?) бегства, захлебываясь от спорадического хохота и избытка чувств. Людка, заметно помолодевшая в ходе забега, смеялась громче и заливистее всех, поэтому я с большим удовольствием как бы невзначай приобнял ее за талию, а она, что особенно приятно, отнеслась к моему маневру вполне благосклонно. Не знаю, сколько бы продолжалось такое наше всеобщее
– Стоп, а где Костик?
Мы с Людкой огляделись (я при этом продолжал ее осторожно тискать): Костика и впрямь поблизости не наблюдалось, что, впрочем, меня ничуть не расстроило, о чем я тут же Сереге и заявил:
– Что ты так о нем переживаешь? Найдется, не маленький!
– А вдруг его схватили? – запаниковал мой дружок.
– Ага! – подхватил я почти радостно, – Убили и скормили злобным волкодавам, чтобы сэкономить на собачьем корме!
– Да ну тебя! – отмахнулся от меня Серега и, сложив ладони рупором, начал громко взывать. – Костик! Костик!
Мы с Людкой переглянулись и составили Сереге компанию. Я тоже кричал «Костик!», причем нарочито жалобным голосом, а Людка обращалась к пропавшему Серегиному приятелю длинно и почти официально: «Константин!». Толку, правда, от нашего коллективного выкликания было с гулькин нос: Костик так и не отозвался.
– Придется искать. – нахмурил брови Серега.
– Уж не предлагаешь ли ты вернуться? – осведомился я.
– А ты предлагаешь его бросить? – отрикошетил встречным вопросом Серега.
– Ладно, пошли, – кивнул я, не отнимая руки от Людкиной талии.
И мы жидкой цепью двинулись в обратном направлении, силясь припомнить, где и когда он мог от нас отстать. По всему выходило, что это было в тот самый драматический момент, когда мы перебирались через забор коттеджного поселка. А потому вывод напрашивался неутешительный: скорее всего, Костик попал в руки наших преследователей, а, значит, помочь ему и не оказаться в том же самом положении, будет нелегко. Осознав эту трагическую реальность в полной мере, я попытался довести ее до Сереги, но тот ничего не желал слушать. Хорошо, решил я, снова заслышит собачек – сам образумится, хотя перспектива второго за час марафона меня по понятной причине не вдохновляла.
Какова же была моя радость, когда наша пропажа обнаружилась примерно в полпути от дачного поселка, в котором проживал Людкин любитель собственных какашек. Кстати, то, при каких почти фантастических обстоятельствах мы нашли Костика, так живо врезалось мне в память, что разбудите меня через двадцать лет (если я столько проживу, в чем сильно сомневаюсь) посреди ночи и назовите его имя, я буду биться от приступов хохота до утра. Так вот, нашли мы его безмятежно спящим, сидя верхом на довольно высокой полуразрушенной ограде непонятно чего, которую мы втроем в ходе недавнего забега благополучно обогнули. А, Костик, судя по всему, решил взять приступом, но не рассчитал, что именно в этот момент его сморит крепкий сон.
Какое-то время у нас ушло на немое созерцание открывшейся перед нами картины. Еще минуту
В итоге с забора мы его стащили, а вот поставить на ноги так и не смогли: Костик все время валился на бок и свертывался в калачик с такой ловкостью, словно позвоночника у него не было вовсе. Пришлось нам с Серегой волочь его на себе. Разумеется, большого удовольствия мне это не доставило, а потому я всю дорогу ворчал на Серегу и язвительно интересовался, откуда он берет таких приятелей.
– Он что у тебя Скорцезе или, на худой конец, Эйзенштейн, чтобы я из-за него пупок развязывал? – пытал я своего дружка.
– Нет, он всего лишь второй режиссер на проекте «Злыдни», – отдуваясь, шипел на меня Серега.
–Тогда я тебя не понимаю! – не унимался я. – Стоит из-за такого надрываться?
– Поверь мне, стоит, – неожиданно серьезно ответил мне Серега, – ты же знаешь, что в ящике приличные, а, главное, быстрые деньги. На этих «Злыднях» можно за пару дней двадцать кусков срубить.
–Ты серьезно? – с сомнением покосился я на Костика. – И что, все зависит от него?
– Ну не только, но если он замолвит словечко… – пропыхтел Серега. – А вообще там такие сценарии – короче, как два пальца… Двадцать кусков – всего лишь за печатный лист примитивных диалогов: «да», «нет», «ах», «ох»!.. Да если б мне такие бабки в издательстве платили, я бы уже давно где-нибудь в Майами жил, как все порядочные люди…
– Допустим, – я остановился, чтобы немного передохнуть, – но я думаю, там у них отбою нет от желающих на такую-то халяву, и тебе придется еще долго его поить, чтобы попасть в число прикормленных.
– Что делать? – Нервно дернул кадыком Серега, – Я уже не в силах сутками торчать перед компом, чтобы добыть себе хлеб насущный. – И не отказал себе в удовольствии – запулил увесистый булыжник в мой огород. – Не все же в одночасье классиками становятся!
– Зато эти классики платят за твоего режиссера! – напомнил я Сереге и посмотрел на идущую впереди Людку, которая, похоже, сама с собою разговаривала, увлеченно жестикулируя при этом руками. – У тебя с ней что-нибудь было?
– С Людкой-то? – переспросил Серега и замотал головой. – Нет.
– Почему? – Насторожился я. – она что… В смысле, с ней лучше не связываться?
– Да нет… Я бы так не сказал. – молвил Серега не очень уверенно. – Просто я ее сто лет знаю. А в этих делах, сам знаешь как: или сразу, или никогда.
И мы, подхватив Костика под руки, снова потащили его к спасительно гудящей и мельтешащей огнями Ярославке. Кстати, там, вопреки моим опасениям, мы очень быстро поймали такси. Людка села впереди, рядом с водителем, мы с Серегой и Костиком сзади, хотя последнего по-хорошему следовало бы загрузить в багажник. А то не хватало еще, чтобы его укачало, и он всех заблевал! Однако Костик выкинул фортель почище.