Бог огненной лагуны
Шрифт:
– Под благовидным предлогом ляжем в ту больницу. – Лев пожал плечами. – Ну, скажем, как бы на обследование, чтобы иметь возможность перемещаться по всей территории. Изучим обстановку, предполагаемые места наиболее вероятной закладки зажигательного устройства. Персонал больницы о нас тоже ничего не должен знать. Для главврача придумаем какую-нибудь подходящую версию. А вот для нашего техотдела задание будет особое. Нужно будет выявить всех имеющихся там интернетчиков, в том числе и в областном центре, причем именно тех, кто выходил в Интернет в известное нам время. Ну, это на тот случай, если нам никого не удастся там засечь. Кстати, на дисках, взятых мною и Федей,
– Ничего дельного... Порнуха и боевики. Да, это им придется попотеть... – тягостно вздохнул Орлов, словно перелопачивать интернетчиков предстояло лично ему самому, и, внезапно спохватившись, озадаченно потер лоб. – Так, о чем это я говорил? Ах да... Гм... Лева все перебил как нарочно. Ладно, Стас, надеюсь, выводы ты уже сделал и хотя бы в этом Житном не отличишься. Ну, ты понимаешь, о чем я...
Выйдя из приемной, где Верочка заканчивала чрезвычайно важную процедуру – сушила лак на ногтях, Стас оглянулся на Гурова и, благодарно улыбнувшись, отметил:
– Что значит – настоящий друг! Лев, признайся, ведь ты еще до моего прихода нашел это Житное, но специально приберег его до особого случая? Ну, ведь так же?!
– Возможно, – загадочно усмехнулся Гуров. – Сегодня у нас воскресенье... Давай сейчас едем по домам, собираемся и – вперед. Сегодня вечером мы уже должны будем пополнить контингент пациентов районной больницы поселка Житное. Наша легенда: мы – коммерсанты, которые приехали отдохнуть на берегах тамошней речки Тернухи, порыбачить, пожарить шашлыки... Собрали поздних грибов, наелись, и нам стало плохо. Твой мученический внешний вид залог того, что нам безоговорочно поверят.
– Версия отличная... – согласился Стас, впрочем, без особого энтузиазма. – Но это же означает, что нам устроят промывание желудка, клизмы, внутривенные вливания...
– Зачем?! – Лев постучал себя по лбу. – Это для медперсонала и больных. Для главврача будет другая версия. Мы – коммерсанты, которые согласились стать свидетелями по уголовному делу, связанному с наркоторговлей. И вот, чтобы нас до суда уберечь от цепких лап наркомафии, решено было спрятать под видом больных в их районной больнице. На этот счет Петр нам сейчас состряпает соответствующую бумагу. Эта версия нам полностью развязывает руки – мы можем этим объяснить любые наши перемещения по территории. Например, мы отслеживаем, не появились ли засыльные наркомафии, которые могут прибыть по нашу душу. А полезли в подвал – заранее присматриваем места, чтобы спрятаться и заранее изучить пути отступления.
– Лева, ты – гений! – восхитился Стас, очень довольный тем, что ему не будут делать клизму. – В тебе пропадает великий режиссер. Ты мог бы снимать такие закрученные детективы, что всякие там «Властелины колец» и «Гарри Поттеры» отдыхали бы... А я в них играл бы главные роли, – скромно добавил он под смех Гурова.
...Появление в Житненской районной больнице двух рослых, суперменистых рязанских коммерсантов для ее обитателей не осталось незамеченным. Особенно для незамужних медсестер. После беседы с главврачом больницы коммерсантам отвели отдельную палату на первом этаже. Причем ее окна выходили так, что хорошо был виден весь больничный двор и служебные пристройки. К удивлению медперсонала, вопреки общим правилам, одежду коммерсанты кастелянше сдавать не стали – им разрешили оставить ее в палате. Странным больным почему-то не были назначены хоть какие-то процедуры. Разве что термометрия и общий, поверхностный осмотр.
Пройдя процедуру оформления, «рязанцы» отправились прогуляться по территории, накинув куртки поверх полосатых больничных пижам.
После прогулки непонятные пациенты вернулись в палату и что-то там долго тихо обсуждали. К этому времени подошло время ужина. Несмотря на то что «рязанцев» поместили в больницу с подозрением на отравление грибами, ужин им назначили такой же, как и всем, а не какой-нибудь диетический. К тому же еду принесли прямо в палату, как каким-нибудь министрам. К удивлению соседей по коридору, «рязанцы» не стали коротать вечернее время у телевизора, а завалились спать. Об этом обитатели больницы узнали от дежурной медсестры, которая, заглянув в палату «рязанцев», чтобы провести термометрию, услышала столь дружный храп «отравленных грибами», что поняла и без подсказок: термометрия этим двоим нужна едва ли. Однако никто из больных не мог даже и близко предположить, какие события развернутся на территории больницы и за ее пределами предстоящей ночью.
Впрочем, об этом не знали и сами «рязанцы». Кстати, представиться именно рязанскими коммерсантами предложил Гуров. По его мнению, к ним, как к москвичам, мог бы быть слишком пристальный интерес. А рязанцы – что? – такие же провинциалы, как и сами житновцы. Кроме того, визитеры из Москвы могли вызвать настороженность у поджигателей, если те вдруг имели какую-то связь с работающими в больнице.
Осмотрев территорию больницы, наиболее вероятным объектом поджога опера определили родильный дом. Поскольку поджигатель для изучения подходов и обстановки в целом, скорее всего, мог появиться ночью, они решили отоспаться с вечера. Часу в одиннадцатом вечера Гуров проснулся и, разбудив Стаса, быстро переоделся из больничной в свою одежду. Потягиваясь и яростно зевая, следом за ним переоделся и Станислав. Опера свернули одеяла так, чтобы со стороны казалось, что под ними кто-то лежит. После этого, бесшумно открыв ветхую створку окна, они, стараясь не шуметь, выбрались наружу.
Прячась в тень от света единственного фонаря, установленного у ворот, и бледных отблесков луны на ущербе, опера двинулись в разные стороны, чтобы обогнуть здание больницы с обеих сторон. Минут через пять они почти одновременно приблизились к ограждению со стороны флигеля. Тут же, после короткого совещания вполголоса, приняли решение разойтись метров на пятьдесят, причем так, чтобы обоим был хорошо виден и флигель, и тыл крыльев основного корпуса. Наиболее вероятно, что поджигатель мог появиться только с этой стороны.
Потянулись минуты и часы ожидания. Где-то далеко слышалась музыка – видимо, гуляла местная молодежь. Доносился приглушенный расстоянием гул автомобильных моторов. Иногда слышались неразборчивые голоса. Ночь выдалась довольно прохладной, и опера очень скоро поняли, сколь опрометчиво поступили, не взяв с собой чего-нибудь наподобие теплого тулупчика. Когда холод начал пробирать весьма основательно, Стас, не выдержав, покинул свой пост и, подойдя к тому месту, где спрятался Гуров, шепотом окликнул: