Бог огня
Шрифт:
— Да хоть всю оставшуюся жизнь.
— Для этого потребуется вид на жительство.
— С деньгами, которые мы вынули из кайманского банка, мы купим вид на жительство где угодно, даже на
— Не очень. Хозяин будет нас встречать на машине здесь, в аэропорту. Отвезет до поселка, там переночуем, утром поднимемся по канатной дороге и дальше пешком, на скитуровских лыжах.
— Каких?
— Ну, это особые лыжи для горных прогулок, со специальными насадками, чтобы не проскальзывать. Ничего, часа за четыре дойдем. Хозяин мне сказал по телефону, что он сделал запас продуктов почти на год.
— Вином он запасся?
— Обижаешь... Он же француз. Говоря о годичном запасе продуктов, он, возможно, имел в виду именно вино. Как-нибудь перебьемся. Ничего, поживем среди снегов и вечного холода. Я что-то устала от горячих шоу... Это в Самом деле было нечто. Действительно произведение искусства. Сверху было особенно хорошо это видно. Все сработало, секунда в секунду. А уж этот твой полет драйверов на
— Действительно, неплохое блюдо мы приготовили...
— Да уж, было горячо... — Она задумалась. — А знаешь, эта перемена климата... С нашего на европейский... Дело непростое. Европейцы же привыкли обитать в холоде. А нам, степным людям, долго жить на леднике, в белом безмолвии трудно. Чисто психологически.
— Когда нам надоест, мы превратим наше место жительства в альпийские луга.
— Да-да, — усмехнулась она. — А куда мы денем ледник?
— Мы его растопим. Вода уйдет в землю, на земле вырастут трава и тюльпаны. А со временем и сосновые леса. Мы же русские люди, лес нам — дом родной.
— Растопим, как же... Как именно?
Он подвинулся к ней, шепнул на ухо:
— Я его сожгу.
— Разве лед горит?
Он отвернулся и долго смотрел в иллюминатор, за которым проплывал прохладный европейский пейзаж.
...Еще как горит... Еще как.