Бог паутины
Шрифт:
— С концерта?
— А то!
— «КС» читаете?
— Клевая газетенка.
— Несколько слов для печати.
— Всегда пожалуйста.
— Представься.
— Владислав.
— А фамилия?
— Ларионов.
— Учишься?
— В десятый перешел.
— Остальные тоже?
— Тоже! — ответил обрадованный хор.
— Поздравляю… Ваши впечатления от концерта?
— Класс! Хлеще булкотряса!
— Булкотряса? — не понял Собеляк.
— Дискотека, — снисходительно растолковал Ларионов-младший.
— Я по поводу случившегося. Твое мнение,
— Он Владик! — встрял в разговор упитанный очкарик, стоявший ближе всех к заводиле.
— Что, по-твоему, произошло там, на сцене, Владик?
— Разумнее сформулировать вопрос иначе: как это сделано?
— И как?
— Голография.
— Блеск! — искренне восхитился Собеляк. Абсолютно стерильный по части фундаментальных наук, он краем уха слышал о голографии, полагая, что она сродни порнографии, но много мягче, на манер ню в электронном исполнении. — Я бы сказал больше: скелетография!
Владик недоуменно повел плечом.
Дождь внезапно иссяк, и угасающее небо, еще достаточно светлое, прояснело.
— Глаз циклопа, — небрежно бросил очкарик. — Надо делать ноги, а то скоро опять хлынет.
— А ты разгони, — прозвучала чья-то подначка. — Свято место пусто не бывает.
«Способные пареньки», — подумал Собеляк, выходя вместе со всеми из-под бетонного свода. Под ногами захрупали тающие градины. Ребята решили идти к метро через площадь. Михаилу было все равно — лишь бы в метро — и он увязался за ними. Сандра — особая статья, а про заклинателя он сделает отдельно, строк шестьдесят — семьдесят. Заголовок пришел из космоса, из ноосферы: «Племя изгоняет колдуна». Пониматься будет: «Племя (молодое, незнакомое) изгоняет колдуна».
— Чем увлекаешься? — спросил он Владика уже просто так, общения ради.
— Информатикой.
— Здорово! В физики, значит, пойдешь?
— В математики.
— А насчет лирики как? Стихи любишь?
— Стихи? — тонкие, красиво очерченные губы мальчика дрогнули в пренебрежительной усмешке. — Смотря какие стихи.
Место — проходили мимо Спасских ворот, время — золоченые стрелки приближались к одиннадцати, и даже хруст льда на брусчатке вызвали соответствующую ассоциацию. Он дерзко вскинул голову и с завыванием, как читают поэты, продекламировал:
Шуршит по крыше снеговая крупка, На Спасской башне полночь бьют часы. Знакомая негаснущая трубка, Чуть тронутые проседью усы.— Это про кого?
— Про Сталина, — Владик с нескрываемым интересом смерил репортера взглядом. — Слыхали про такого?
— Сочинил кто? Не сам ли?
— Во дает! — восхитился очкарик.
— Заткнись, — одними губами выдохнул Владик, сделав страшные глаза, и, доверительно наклонясь к Собеляку, проронил со значением:
— Не для печати: один выдающийся поэт — тайный ампиловец. Из досье моего деда.
— Он что, любит усатого? — принимая все за чистую монету, осведомился Михаил.
— Нэнавыдыт!
— За что?
— За все.
— Например?
— Отца
— Белогвардеец? Капиталист? Или за здорово живешь?
— Секретарь обкома.
— Любопытно, — Собеляк начал догадываться, что мальчишка его дурачит, но не обиделся, а, напротив, проникся симпатией.
Ребята хохмили, перепирались, обмениваясь короткими репликами, но специфические словечки, с нарочитой небрежностью слетавшие с языка, зачастую оставались непонятными. Репортеру не пристало быть ни особо стеснительным, ни тем более деликатным, и Собеляк с наивным видом, чему немало способствовала вислая губа, лез с расспросами.
Компания встречала их покровительственным смешком.
— Ужалиться?
— Выпить где-нибудь в офисе.
— В каком офисе?
— Во дает! В любом подвале!
— Свалили шнурки?
— Значит, родители тю-тю — отвалили.
— Морг?
— Правда не знаешь?.. Да квартира!
«У нас было все иначе, — не без грусти подытожил Собеляк. — Кирнуть, предки, хата… Они будут лучше, чем мы», — пришел к выводу, причислив себя к прошлому поколению, хотя разница между ним и этими, нынешними, составляла не более десяти лет.
Земля и ее обитатели купались в океане электромагнитных волн, соткавших виртуальную реальность параллельного мира. Она властно вторглась в мозг, разворошив уснувшую где-то в подкорке родовую память, и вышли наружу древние сны, смешавшись с явью. Был видимый ряд и невидимый, и они расходились в бесконечности, согласно геометрии Лобачевского.
И все, никем не учтенное, не осознанное, ложилось в строку, включая град в середине лета — дежурную каверзу нечистой силы.
Здравым рассудком и логикой не охватить многомерности бытия, и счастлив тот, кому выпал случай столкнуться с неизведанным. [6]
Леди и джентльмены, знакомьтесь: Черный Барт, ужасный бандит со склонностью к поэзии. В 1870-х годах за этим дедушкой числилось 27 ограблений банков и его лицо висело на каждом столбе с надписью «Разыскивается за большое вознаграждение».
6
Интеграл вероятности взять не сложно, если знаешь, как это делается:
Не забудьте только, что время t в отрицательной степени и нужны таблицы.
Доски объявлений в наше время успешно заменил «Интернет». Теперь на Черного Барта, а также его коллег — романтиков с большой дороги можно полюбоваться во «Всемирной Паутине».
Идея принадлежит американскому банку «Веллз Фарго», который в прошлом веке стал одной из жертв Черного Барта. Банк эту неприятность пережил и через 120 лет занялся мщением.
По его инициативе в «Интернете» появились старые плакаты «Wanted», на фоне которых очень удачно смотрятся нынешние беглецы от закона. «Веллз Фарго» всегда был беспощаден к разбойникам, — гласит лозунг. — Будет и впредь».