Бог паутины
Шрифт:
— В самом деле? Есть какой-нибудь настораживающий момент?
— Я бы так не сказал. С этой стороны вам нечего волноваться. Тут скорее российские законы виноваты, вернее, отсутствие таковых. Говорят, что правительство предпринимает меры против пиратства, но мы пока не ощущаем. И еще это… Забыл красивое русское слово, когда все freeware, gratis?
— Халява?
— Во-во! Exactly: халява! Им всего-навсего нужно переписать программы, словно у нас что-то вроде государственной библиотеки. Прелестные молодые люди. Звонят, очень вежливо спрашивают, что есть в ассортименте и сколько дискет захватить. Понимают с полуслова, приличный английский. Мы пытались бороться
— Я видел, как он вышел от вас с чеком, и, грешным делом, заподозрил рэкет. У нас, к сожалению, такое еще водится.
— Нет-нет, все абсолютно законно и за вычетом положенного налога. Эксперимент блестяще себя оправдал, и в итоге мы имеем отличную дилерскую сеть.
Представитель корпорации Microsoft, со своей стороны, тоже дал высокую оценку программам, написанным Ларионовым, пожалев, что не слышал его выступления на семинаре.
— В рамках выставки организован семинар по современным технологиям, где собираются интересные люди, — объяснил он. — Но на все времени не хватает. Продажа программного обеспечения подскочила на сорок процентов — только успевай. Если раньше подобные экспозиции в основном интересовали специалистов, то сегодня повалили обычные пользователи ПК. [37] Все, понимаешь, в Internet рвутся.
37
Персональный компьютер.
Оставалось лишь руками развести: Compaq, Microsoft — выше только небо.
Несмотря на то что криминалом, во всяком случае явным, и не пахло, Гробников остался чрезвычайно доволен полученными сведениями и приказал установить постоянное наблюдение.
На выставке Владик пробыл почти два часа. За это время удалось установить, что он еще школьник и ему всего шестнадцать, но паспорт и права на вождение есть, и, конечно, домашний адрес. Но поехал он не домой, на улицу Веснина, а вновь вывернул на кольцо и с явным превышением скорости рванул по направлению к трем вокзалам.
Преследование закончилось на Сретенском бульваре. Бордовая BMW, сделав круг, въехала во двор громадного умопомрачительной красоты дома с башенкой и высокими воротами каслинского литья, а затем исчезла за автоматически сомкнувшимися створками новенького подземного гаража.
— Кажется, удалось выйти на крупную птицу, — доложил на другое утро Гробников генералу Семалову, первому заместителю директора. — Ларионов Андрей Александрович, кандидат наук, между прочим. Работает на пару с младшим братом. Семейное предприятие, так сказать.
— ТОО какое-нибудь?
— Проверяем, но, откровенно говоря, сомневаюсь. По-моему, подпольный кустарь-одиночка.
— Такой-то нам и нужен! Возьмите его на чем-нибудь. Налогов наверняка не платит, незаконная торговля профаммным обеспечением, контрабандный товар — мало ли… В общем, если грамотно прижать, пойдет на сотрудничество.
— С вашего разрешения, я бы предпочел немного повременить. Интуиция подсказывает, что эта парочка не причастна к известным художествам. Кроме того,
— Какого еще «того самого»?
— Александра Антоновича… из Администрации. Включен в предвыборный штаб.
— Ах, так!.. Тот самый? Быстро, однако, идет в гору…
— Организовал в Internet домашние страницы первого лица. На вашингтонский манер, но, понятно, труба пониже и дым пожиже… Что будем делать, товарищ генерал?
— Что делать? Как говорил вождь и учитель, завидовать будем… Вы правильно решили. Торопиться не стоит. Понаблюдайте как следует.
— Прослушка?
— Не хочу сковывать вашу инициативу… Ну-ка, покажите мне еще раз эту сетевую продукцию. Код небось наизусть знаете?
— Минуточку, — согнувшись над клавиатурой, Гробников одним пальцем быстро отстучал адрес. Под полосой с квадратиками англоязычных команд на экране вспыхнула страница с русским текстом и фотографией в левом углу: «БОРИС ЕЛЬЦИН: БИОГРАФИЯ И ПОЛИТИЧЕСКИИ ПОРТРЕТ».
— Кажется, был еще крупный план? У него в кабинете?
— Совершенно верно. Сейчас добавим lmaqes El…
— Не нужно, я помню.
— Есть и со всеми кандидатами: «Выборы президента», но это прошлогодний снег.
— Лучше дайте еще раз глянуть на саксофониста. Все они, янки, выдумали на нашу голову.
Гробников заглянул в записную книжку и произвел набор. В том же стандартном обрамлении появилось фото в овале с каллиграфической вязью.
— Что бы там ни говорили, но будущее за паутиной. Она обладает неоспоримыми преимуществами. Особенно в политической борьбе. Ведь ни один закон не распространяется. Взять хоть запрет на агитацию за день до выборов. Попробуйте распространить его на Internet, тогда как телевидение, радио, печать под контролем. Ни в одной стране, включая Штаты, не существует юридических актов, трактующих конференции или серверы в качестве средства массовой информации. Нонсенс!
— Значит, пора подсуетиться, пока у нас это дело в зародыше, чтоб, дескать, оказаться впереди планеты всей?
Гробников вежливо улыбнулся. Видя, что начальство окончательно слиняло, он с неподдельным энтузиазмом подхватил подброшенную идею, довольно-таки затасканную, но по-прежнему жгуче актуальную. В Кисельном переулке, мягко говоря, не жаловали Internet с его электронной почтой.
— Единственные виды сведений, распространение которых посредством WWW-серверов может быть реально пресечено, — это разглашение гостайны, призывы к насилию, материалы следствия и так далее. Определенная свобода действий у нас есть, но вся беда в том, что паутина экстерриториальна. Даже если Дума создаст мировой прецедент и примет закон об уголовной ответственности за участие в конференциях или переписку по электронной почте, представим себе такую дикую ситуацию, все равно ничего не выйдет. В день тех же выборов, когда любая агитация запрещена, любой гад из-за бугра завалит весь Internet электронными призывами и HTML прокламациями.
— «Голосуй, а то проиграешь».
— В самое яблочко! Клипы в мультимедийном варианте, компромат опять же.
— Вот именно: компромат, — со значением произнес Семалов.
Намек был яснее ясного, но Гробников предпочел отмолчаться. Коробка с полумиллионом долларов стоила мгновенной отставки всесильному Коржакову, не говоря уже про Барсукова с Сосковцом. Силовые службы трясло со страшной силой. Недаром сам собой воскрес и переосмыслялся анекдот сталинских времен про трамвай, где одни — сидят, другие — трясутся. «Третьи — выходят», — родилось двусмысленное добавление после злополучной ночи.