Бог с синими глазами
Шрифт:
На пороге застыл второй гоблин, Борис, как и было обещано. Увидев выпавших из машины следом за хозяйкой чучел, он удивленно поднял брови. Раздался скрип несмазанного механизма.
– Так, Боря, у нас гости, как видишь, – деловито бросила на ходу Илона. – Комнаты наверху, надеюсь, в порядке?
– Да, но…
– Никаких «но»! – резко оборвала его хозяйка. – Проводи дам наверх, покажи им комнаты. А вы, – обернулась она к нам, – не стесняйтесь, расслабляйтесь, приводите себя в порядок. Там в ванных комнатах есть чистые махровые халаты, наденьте пока их, потом подберем вам что-то более подходящее. В общем, располагайтесь, а через час жду вас внизу,
– Илона, а в комнатах, куда мы направляемся, телефоны с выходом на международные линии есть? – умоляюще посмотрела я на Якутович.
– Что, не терпится мужу позвонить? – рассмеялась та. – Понимаю. А телефоны должны быть, вот насчет выхода на другие страны – не знаю. Не пробовала звонить. Я в основном своим мобильным пользуюсь. Ну ладно, идите, жду вас через час.
И мы с Таньским направились следом за гоблином Борисом на второй этаж. Роскошь внутреннего убранства особого впечатления не произвела, свой лимит впечатлений я, похоже, уже исчерпала. К тому же по сравнению с аристократическим внешним обликом сэра Особняка нутро у него оказалось плебейским – слишком роскошным, слишком навороченным. К сожалению, такое случается не только с домами.
Наши комнаты располагались дверь в дверь. То есть дверь комнаты Таньского тупо таращилась в дверь моей комнаты. И наоборот.
Держась от нас на некотором расстоянии, Борис молча указал, кому куда, и поспешно удалился, отфыркиваясь, словно кот после тыканья носом в место преступления. С ума сойти, какой чувствительный гоблин попался!
– Ну что, Таньский, – подмигнула я подруге, – на час погружаемся в нирвану?
– Я предпочитаю погрузиться в ванну, – гордо сообщила мне она. – Встретимся на этом же месте ровно через час.
– Ну вот еще, когда захочу, тогда и завалюсь к тебе. Вдруг я раньше справлюсь?
– Это вряд ли, – с сомнением покачала головой Таньский. – Тебе ведь придется долото поискать. Или хотя бы отвертку какую.
– В смысле – коктейль?
– В смысле – инструмент. Корку грязи отковыривать, чтобы не пришлось грязевую ванну принимать, – уже почти скрывшись в своей комнате, уточнила подруга. И быстренько захлопнула дверь.
Я улыбнулась – слава богу, Таньский приходит в норму. А то слишком уж она увлеклась депрессняком, бледная ходит, унылая. Нет, ходила. Теперь, надеюсь, все позади.
Войдя в комнату, я сразу направилась в ванную, включила воду, щедро наплескала пены и отправилась на поиски телефона. Поискам мое отправление явно не понравилось, и они немедленно самоликвидировались, подбросив телефон на самое видное место. А где самое видное? Правильно, телевизор. Вот на нем и притаился радиотелефон.
Радостно цапнув вожделенный аппарат, я вернулась в ванную. Гигантский айсберг пены, вздувшийся над местом омовения, ввел меня в заблуждение. Решив, что воды уже достаточно, я с немалым облегчением сбросила с себя одежду и блаженно погрузилась в пену. И снова в пену. И опять в пену. А вода-то где? Ага, вот, нашла. Сантиметров на двадцать над уровнем дна. Пришлось снова открыть кран. Сидя в пене, словно Афродита (только у нее с пеной морской близкородственные отношения были), я приступила к давно предвкушаемому действу – набору номера Лешки. Не получилось. Сорвалось. Раз, другой, третий. Телефон нагло подмигивал мне цифрами на экранчике и заходился короткими гудками. Еще и ржет, сволочь пластиковая! А не боишься утопления в унитазе? Похоже, не боялся. Знал, что хозяйский.
Ну и ладно. Придется позвонить с Илонкиного
И оказалось, что отпущенный нам час – это совсем мало. Посмотрев спустя какое-то время на прихваченные из комнаты часы, я заполошно подхватилась, хотела вскочить, но немедленно поскользнулась и с шумом плюхнулась обратно, украсив шлепками пены стены и зеркало. Следующая попытка выбраться из ванной оказалась более успешной.
За оставшиеся десять минут я успела вытереться, расчесаться и высушить волосы. И с удовольствием завернуться в пушистый нежно-розовый халат. А еще я нашла в комнате, у кровати, меховые тапочки. Господи, как мало надо человеку для счастья!
Так, мадам, не прибедняйтесь! Поводов быть счастливой у вас гораздо больше, чем ванна с пеной, халат и тапочки. Кошмар последних дней закончился, впереди – встреча с Лешкой, реабилитация Хали и еще много-много хорошего.
Ну вот, теперь и в зеркало на себя можно смотреть, не провоцируя обратную перистальтику желудка. Сама розовенькая, халат розовенький, тапочки розовенькие – мисс Пигги, ойнк-ойнк!
Я вышла из своей комнаты и направилась было к Таньскому, но тут она выплыла мне навстречу. Халат и тапочки ей достались голубые. Может, поэтому моя подруга даже после часового отмокания и распаривания выглядела бледновато. А благодаря загару – серовато. Но жизнерадостно, это главное.
– Ой, что-то вы сбледнувши как-то, – сочувственно всплеснула руками я.
– Сама такая, только через «я», – бодро парировала Таньский и направилась к лестнице. – Пошли, пошли, нас ведь ждут.
– Ах, ты оскорбухами кидаться! – дернула я ее за пушистые отмытые волосы. – Тогда будешь сама рассказывать про наши приключения, я сегодня уже солировала перед Фархадом.
– Не дождешься, – хихикнула зануда. – Это ведь твоя знакомая, тебе и карты в руки. Вернее, микрофон в зубы.
Препирательства пришлось прекратить, поскольку мы увидели внизу Илонку. Она тоже переоделась, в легкие светлые брюки и светло-зеленый топик. Якутович восседала в кресле, именно восседала, грациозно и царственно. Бокал в ее руках подмигивал рубиновыми искрами. Елки-палки, она что, каждую позу продумывает, что ли? Вот и сейчас – просто обложка для журнала, а не вечерние посиделки.
– Ну, теперь совсем другое дело, – улыбнулась Илона, выпархивая из кресла. – Теперь рядом с вами приятно находиться – чистенькие, красивые, славно пахнущие.
– Ладно, Илонка, не напоминай, – махнула рукой я. – А то мы опять комплексовать начнем.
– И совершенно напрасно, – усмехнулась та, подходя к нам. – То, что вам пришлось пережить, выдержит не всякий мужчина, а тут две слабые женщины. И они еще будут переживать по поводу недавнего внешнего вида! В общем, хватит об этом, пойдемте лучше к столу, поужинаем. И мне, если честно, не терпится услышать ваш рассказ. Надеюсь, вы меня поймете и не будете томить долго?
– Ладно, не будем, – рассмеялась я. – Вот прямо за ужином и начнем.
– Серьезно?
– Серьезней некуда.
Ужин был просто великолепный. Такой вкуснятины мы, казалось, не ели уже лет сто. Поэтому с началом повествования пришлось задержаться минут на 30, пока не перешли к десерту.
А вот десерт растянулся надолго. Илона слушала, не перебивая, лишь переводила взгляд с меня на Таньского. И вот что удивительно – она сидела с совершенно непроницаемым лицом. Неужели боялась потревожить нас чрезмерными эмоциями? Вот уж не ожидала от Якутович подобной чуткости.