Бог в человеческом обличье

Коган Татьяна Васильевна

Глава 4

Илья не знал, сколько прошло времени – похитители не позаботились о наличии часов в подвале. Но судя по тому, как желудок сводило от голода, минуло не меньше суток. Воду он пил прямо из-под крана.

Сначала было любопытно, потом скучно. Вскоре пришло беспокойство. Он не испытывал страха и не допускал мысли, что с ним сделают что-то плохое. Но почему его так долго держат в неизвестности? Поинтересовались хотя бы, кому звонить с требованием выкупа. Впрочем, телефон они изъяли, а значит, уже наверняка нашли номер жены. Илья представил лицо Марины, когда ей позвонят неизвестные и сообщат о похищении мужа. Когда они только встретились,

она бы стойко приняла известие и сделала бы все возможное, чтобы поскорее вызволить заложника. Но за последние годы Марина сильно изменилась – стала мягкой, покладистой. Одному богу известно, как она поведет себя в стрессовой ситуации. Не стоило бы похитителям звонить ей. Они могли бы решить все вопросы непосредственно с самим Ильей. Он нервно зашагал по комнате.

Время тянулось издевательски медленно. Илья то старался заснуть, то взлетал по лестнице и колотил в дверь. Хуже всего было не отсутствие пищи, информации или возможности изменить ситуацию. Хуже всего была тишина. Илья никогда не расставался с плеером. Постоянно слушал музыку и даже не подозревал, как мучительно остаться без нее. Большую часть памяти его телефона занимала обширнейшая коллекция самых разных групп, композиторов и исполнителей – от Баха и Моцарта до «Guns N» Roses’ и «Rammstein»… Ни одна мало-мальски интересная композиция не оставалась без его внимания.

С годами он выработал особую технику отбора песен. Прогонка целого альбома отнимала максимум пару минут. Включал первую песню на пять секунд, перещелкивал на следующую. Уже на этом этапе отсеивалась половина – на такой скорости отлично улавливается однообразие. Допустим, на первом треке шло вступление из гитары и ударных, риф на три четверти, гитара с ревером [1] . На втором треке – снова риф на три четверти, гитара и ударные, только без ревера, – но рисунок идентичный, только тональность подвинули. Такие повторы Илья нещадно проматывал. Его привлекали уникальные вещи.

1

Ревер – приспособление для изменения звучания гитары.

Он думал под музыку. Отдыхал под музыку. Не мыслил без музыки своего существования. То, что он испытывал сейчас, здорово походило на ломку.

Он изучил каждый сантиметр помещения, надеясь хоть как-то отвлечься. Но самым веселым во всей обстановке был разве что шампунь с запахом граната.

В какой-то момент терпение кончилось, и Илья принялся выламывать дверь плечом.

– Какого черта! – орал он. – Откройте немедленно!

С таким же успехом он мог долбиться в бетонную стену. Он сполз по стене на пол, запустив в волосы пальцы. Бред какой-то. Что это за похищение такое идиотское? Обычно заложникам озвучивают, чего от них хотят.

Внезапно его слуха коснулся слабый шорох. Илья лег на пол, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в узкой щели между дверью и полом. Но единственное, что он мог точно разобрать – это слабое освещение. Где-то там, в глубине коридора, горела тусклая лампа. Он выждал несколько минут и уже собрался спуститься вниз, когда кто-то просунул под дверь свернутый лист бумаги. Илья торопливо развернул его.

В записке было одно слово: «Наденьте».

Илья не успел удивиться, как в щель под дверью протиснули темный клочок ткани. Это оказалась плотная черная повязка на глаза.

– Это что, шутка? – вспыхнул Илья. – Чего вы от меня хотите? Вы можете нормально сказать?

Никто не отозвался. Илья зло пнул дверь и снова прокричал:

– Объясните, что происходит!

Кого

он пытался обмануть, надеясь получить ответ? Похоже, похитителям нравилось испытывать его терпение. Илья ходил из угла в угол, чувствуя, как растет раздражение. Его накрыло ощущение ирреальности происходящего. В жизни случались разные неожиданные ситуации, но обычно ему всегда удавалось брать их под контроль. Пусть не сразу. Но по большому счету он сам и только он управлял собственной судьбой.

Илья сел на кровать, размышляя, как себя вести. Можно сыграть в героя и проигнорировать просьбу надеть повязку. Но что это даст? Очевидно, что похитители никуда не торопятся. Будут держать его взаперти, покуда он не соизволит подчиниться. Если есть хоть маленький шанс приблизить разгадку, он должен им воспользоваться.

Илья посмотрел на валявшуюся на ступенях маску.

– Эй, там! Хорошо! Я согласен! – прокричал он.

Никто не ответил. Илья в общем-то и не ждал. Поднял матерчатую маску, покрутил ее в руках и надел.

Несколько минут ничего не происходило, и он уже хотел психануть и прекратить спектакль, как вдруг услышал звук открываемой двери. Железные ступени гулко отозвались под чьими-то ботинками. Недолго думая, Илья сдернул маску.

По лестнице спускались двое мужчин. Он не успел разглядеть их лиц. Острая боль вспыхнула в груди и мгновенно распространилась по всему телу. Он отключился.

Веки дрогнули и открылись, но Илья ничего не увидел – повязка прилегала плотно. Лишь у носа – там, где ткань немного отходила, – мельтешили два светлых пятна. Первое, что Илья почувствовал – это пульсирующую в запястьях кровь. Пошевелил пальцами и вздрогнул от саднящей боли в кистях. Он был дезориентирован, но все-таки понял, что подвешен за скованные над головой руки. Ноги едва касались пола. Он стоял на мысках, с трудом удерживая равновесие.

Под ложечкой засосало, и какое-то чувство, отдаленно похожее на страх, настойчиво зашевелилось внутри.

Никто не заговаривал с ним, но чье-то присутствие отчетливо ощущалось. Илья почти физически почувствовал на себе чужой взгляд. Как тогда, в номере гостиницы.

– Послушайте, – стараясь не выдать своего волнения, произнес он. – Я не знаю, что вам нужно, но уверен, что мы можем договориться.

Ответа не последовало, и он продолжил:

– Просто скажите, что вам нужно…

Удар в живот отбросил его назад; он больно ударился затылком о что-то твердое и холодное. В ту же секунду новый удар в лицо заставил Илью потерять равновесие и повиснуть на руках. Его били размеренно и методично, со знанием дела. Боли причиняли много, но не калечили.

Во рту появился привкус крови. Илья стиснул зубы. Раз эти уроды не хотят идти на диалог, то и от него они тоже ничего не услышат. От особо мощного удара по печени он задохнулся, едва не сорвавшись на стон. Края наручников впились в запястья. Илья уперся носками в пол, чтобы уменьшить давление в руках.

Тяжелый кулак врезался в челюсть. На долю секунды Илья потерял сознание, а очнулся уже на полу, под лестницей. В комнате никого не было.

Поднялся, на негнущихся ногах поплелся в ванную. Вода неприятно щипала раненую кожу. Кое-как умылся и осторожно вытерся полотенцем, оставив на белой ткани красные разводы. Зеркало в ванной отсутствовало, но насколько он мог судить, видок у него был паршивый, – как и самочувствие. Кровь из разбитой губы никак не удавалось остановить. На груди, чуть правее солнечного сплетения, красовалось небольшое розовое пятно, похожее на след от ожога. Один из тех, кто спускался по ступеням, выстрелил из электрошокового пистолета.