Бог войны
Шрифт:
— Лево руля! Закладывай влево! — Громоподобные выкрики Кратоса потонули в порывах ветра, однако новоиспеченный кормчий, видя его жесты, налег на румпель.
Тот не поддавался, и невольнику пришлось удвоить усилия. Затем утроить.
Но корабль не двигался. Паруса надулись от ветра, обшивка трещала, дрожал от напряжения киль, и Кратос не сдержал вопль, поняв, что они зацепились за что-то под водой. Вдруг огромная волна, выросшая прямо перед спартанцем, обрушилась с налету ему на голову. Он катился по палубе, пока его не схватила чья-то сильная рука. Подняв глаза, он увидел Койуса, который
— Осторожнее, господин, — сказал первый помощник.
В следующий миг он уже приказывал тем, кто наверху, понадежнее закрепить только что развернутый парус.
Кратос поднялся на ноги и поблагодарил Афину, пославшую ему в помощь опытного и верного моряка. Мощный порыв ветра, казалось, вытолкнул судно из воды, и оно заскользило по самой поверхности со скоростью мысли. Нос перескакивал с одного гребня волны на другой и летел вперед, ни разу не опустившись на подошву.
— Берегите паруса! — приказал Кратос, но его слова поглотил голодный ветер, нещадно трепавший снасти, отчего они начали рваться. — Привяжите их!
— На реях не хватает людей, — крикнул Койус ему прямо в ухо. — Если не убрать паруса, мы пропали. Слишком сильный ветер.
— Оставь паруса как есть, — откликнулся Кратос.
Судно то и дело налетало на обломки, которые на кладбище кораблей дрейфовали повсюду.
— Но мачта сломается. Буря уничтожит нас!
— Полный вперед! — скомандовал Кратос.
Койус начал было возражать, но спартанец оборвал его. Видя, что кормчий мужественно борется с рулем, но сил явно не хватает, спартанец оттолкнул Койуса и устремился на помощь, по пути прихватив одного из рабов.
— Нет, отпусти меня! Мы все равно умрем. Нам не пережить этой бури. Мы все попадем к Посейдону, в его водную могилу!
— Помоги кормчему держать руль прямо.
— Мы все погибнем! — Невольник рухнул на колени. — Заклинаю, спаси нас. Олимпийские боги, молю, избавьте от ужасной гибели!
— Помоги, или прочь с дороги! — С этими словами Кратос отшвырнул раба в сторону.
Тот неловко поднял руки над головой, как вдруг сильный ветер подхватил его и понес по воздуху, словно чайку. Спартанец даже не посмотрел в его сторону — этот человек сам упустил свой шанс.
— Хочешь, чтобы я оказался за бортом, господин? Не думаю, что смогу и дальше сражаться с рулем. — Кормчий, устав держать курс в разгар шторма, повис на румпеле.
— Только если ты не справишься.
Внезапно румпель будто ожил. Рулевой изо всех сил вцепился в него, силясь удержаться на уходившей из-под ног палубе. Кратос поспешил на помощь, и вдвоем они выровняли курс. Корабль трещал так оглушительно, что временами казалось, он вот-вот разломится пополам.
Когда в небе заплясали молнии Зевса, Кратос заметил, как все судно вместе с мачтами и парусами окуталось разноцветными искрами, и понял, что Афина даровала передышку, защитив его и корабль от разгула стихии. И огненные шарики, не способные причинить вреда, были тому доказательством.
Они благополучно избежали объятий вечности, прошли мимо последних плавучих островов кладбища кораблей и оказались в открытом море. Ветер был по-прежнему сильный, но дождь унялся. Не чувствуя рук, с такой болью в спине, будто она была сломана, Кратос опустился
— Солнце! Кратос, солнце вышло!
— Слава Аполлону, — отозвался Кратос. — Слава Афине.
Он подумал, что уже как минимум три олимпийских бога благоволят ему. Посейдон отблагодарил его, даровал особую силу и не призвал к себе в водное царство ни корабль, ни команду. Впервые с тех пор, как оказался на этом судне, Кратос не сомневался, что его нога еще ступит на твердую землю. И это случится потому, что он служит богине Афине.
— Держать прямой курс, — приказал он.
— Будет сделано, капитан, даже если мне придется для этого привязать себя к рулю, — заявил кормчий. — Как же я соскучился по земле! Чем скорее мы доберемся до гавани, тем раньше я смогу поваляться в высокой траве.
Кратос оставил его одного, а сам спустился в каюту к Лоре и Зоре. Войдя, он сразу же запер за собой дверь.
— Господин! — вскричали обе в один голос.
Спартанец устал до изнеможения; он мог лишь смотреть на прекрасных близнецов.
— Вы ослушались меня, — произнес он. — Не нашли подходящей одежды.
На девушках были лишь коротенькие туники.
— Тогда мы должны искупить свою вину, господин, — ответили они. — Ведь ты нас накажешь? Накажи нас!
Хотя в постели с близнецами едва ли находилось место отдыху, путешествие в гавань Зея оказалось приятным: благодаря их нежным ухаживаниям кошмары не посещали Кратоса. И лишь за день до того, как великий город показался на горизонте, огромный столб черного дыма возвестил о грядущей опасности.
Афины были охвачены огнем.
Глава шестая
С большой сторожевой башни, которая возвышалась над городскими стенами Пирея, Кратос мог видеть все тридцать с лишним стадий знаменитых Длинных стен, соединявших порт с Афинами. Будучи спартанцем, он всегда почитал афинян за слабый, трусливый и в целом бесполезный народ, однако сегодня почувствовал к ним невольное уважение. Охраняемые лишь городским гарнизоном, эти две параллельные стены до сих пор стояли практически невредимые. Даже в сражении с обычной армией это было бы подвигом. А в борьбе с таким врагом, как полчища гарпий, живых мертвецов, циклопов и еще неведомо какой мерзости, собранной Аресом в самых темных уголках Аида, стойкость афинян вызывала настоящее восхищение. Не наблюдай Кратос этого собственными глазами, он никогда бы не поверил, что подобное возможно.
— Говорят, сам бог войны Арес противостоит нам, — заметил начальник гарнизона, измученный, с провалившимися глазами человек. — Спартанский Призрак, это правда?
Кратос ничего не ответил. Давать этим жалким ополченцам повод сбежать — последнее дело. Его мысли были заняты другим. Он обернулся к морю в надежде бросить последний взгляд на исчезающие за горизонтом паруса корабля, так недолго принадлежавшего ему.
Койус и многие другие на деле доказали ему свою верность. Будь они сейчас рядом, это, конечно, не изменило бы исход сражения, а лишь позволило бы кораблю и его экипажу достойно погибнуть в бою. Пусть уж лучше идут своей дорогой. Впрочем, если не остановить здесь Ареса, уход лишь ненадолго отсрочит их неминуемую кончину.