Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты
Шрифт:
Следовательно, индукция может нас ввести в заблуждение. Отсюда существующие за счёт веры в Бога "логики" делают вывод: "Если мы и наука не обнаружили Бога в уже изучённой действительности, то это вовсе не значит, что Бога нет в тех местах, куда наука ещё не проникла, в тех явлениях, которые наука ещё не изучила". И это богословское умозаключение формально имеет под собой логическое обоснование. Обратите внимание на сказанное: "Только формально имеет под собой логическое обоснование" о чём мы будем ещё говорить ниже.
Дедуктивный метод истину не ищет, а логически выводит её из абсолютно достоверных, истинных, положений и постулатов. Это путь от истинно
Следует сказать, что такой точки опоры, которая уже изначально была бы логически обоснована и логически неуязвима нет. Талантливо и в тоже время болезненно эту абсолютно достоверную и логически убедительную точку искал великий французский философ и крупный учёный Рене Декарт (1596–1650). Он объявил, что такой изначальной точкой абсолютно достоверного последующего логического дедуктивного размышления является положение: "Cogito ergo sum" ("Я мыслю, следовательно, — я существую"). Из этого "Cogito" он пытался дедуктивным методом вывести всё содержание своей философии. Но это "Я мыслю" Декарта рефлексивным образом легко может быть опровергнуто. В самом деле: откуда это известно, что я мыслю? Возможно, я не мыслю, а у меня — неуправляемый бред! А поскольку Декарт признавал существование Бога, то почему этот Бог не мог создать Декарту иллюзию того, что он мыслит?
А откуда взялось это "Я"? А может быть "Я" — это вовсе не "Я", а нечто другое. Позже классик немецкой философии Фихте начал анализировать это "Я" и пришел к заключению, что "Я" вовсе не является "Я" в декартовском понимании этого слова; что "Я" — это демиург, который совместно с "Не-Я" творит и содержит в себе всю действительность. К тому же, следует сказать, что Декарт вовсе не вывел из этого непререкаемого и абсолютно достоверного для него "Cogito" содержание своей философии; философии, оказавшей и до сих пор оказывающей огромное влияние на всю последующую философию, на науку, на стиль научного мышления.
3.5. в) Трилемма Мюнхгаузена
Когда начинают рассуждать дедуктивно, то с чего-то надо начать. Но ведь для последующего верного дедуктивного умозаключения очень важно, чтобы начало было доказано. Если дедукция начинается с недоказанного, то все остальные выводы будут просто недоказуемыми. А чем мы докажем истинность того начала, с которого начнём дедуктивно мыслить? Таким образом в доказательстве все новых и новых очередных исходных положений дедуктивного мышления мы уходим в бесконечность, и начать дедуктивно мыслить никогда не сможем. Эта цепочка бесконечной дедукции образно выражена в, с виду нелепом, вопрошании Козьмы Пруткова: "Где начало того конца, с которого начинается начало?"
Обыкновенно в поисках "той точки опоры", обоснования исходной позиции дедуктивного мышления мы рано или поздно приходим к "Circulus in probando" ("Круг в доказательстве"), то есть обходным путём приходим к аргументации исходного недоказанного этим же исходным недоказанным. Грубейшие ошибки этого рода называются в логике "Peticio principii" (Предвосхищение основания). Идеальным примером этого предвосхищения являются абсолютно все богословские "доказательства". Так, в доказательство истинности своих утверждений о Боге, об Иисусе Христе, о библейских чудесах богословы ссылаются на авторитет Библии. Но почему мы должны считать Библию авторитетным свидетельством
Я вовсе не хочу вконец дискредитировать логику дедуктивного доказательства. Дедукция занимает очень почётное место в истории развития научных и философских знаний. Для недопущения круга в доказательстве и предвосхищения основания молчаливо принято положение, что в поисках исходных начал дедуктивному мышлению надо практически на чём-то остановиться. Необходимость такой остановки была математически доказана и оправдана видным австрийским математиком Геделем только в середине прошлого, XX столетия. В его теореме (Теорема Геделя) говорится, что любая система знаний не может иметь только свое собственное обоснование; что исходные положения системы знаний (химических, математических, биологических и даже математических) находят свое обоснование вне этой системы. Дойдя до этих внесистемных опорных точек, индуктивное и дедуктивное исследование должно остановиться.
Исходная и непререкаемая точка опоры, как видим, сама нуждается в обосновании. А в попытках ее исключительно логического обоснования мы с неизбежность приходим к положениям Мюнхгаузена, который сам себе вытаскивал из болота: за свои же волосы. Современный немецкий логик Г. Альберт говорит, что при обосновании исходных положений, которые обязательно должны быть чисто логически доказаны, мы попадаем в тройное положение Мюнхгаузена (Трилемма Мюнхгаузена). При этом для нас имеется "выбор" только между:
а. Бесконечным регрессом, идущем все дальше и дальше назад в поисках основ;
б. Логическим кругом, при котором возвращаются к высказываниям, которые уже выступали в качестве условия обоснования;
в. Прекращением процесса обоснования в определённом пункте (Albert, H. Traktat "uber kritische Vernunft. Mohr. Tubingen 1968, p. 13).
Бесконечный регресс практически не осуществим, круг — логически ошибочен; остаётся, таким образом, прекращение процесса обоснования. Это хорошо понимал Альберт Эйнштейн. По этому поводу он с характерным ему эквилибризмом кратко выразился: "Понятия и принципы, лежащие в основе теории… не могут быть обоснованы ни ссылками на природу человеческого духа, ни каким-либо априорным способом… В той степени, в какой предложения математики относятся к действительности, они не надёжны, в той степени, в какой они надёжны, они не относятся к действительности" (По: Герхард Фоллмер. Эволюционная теория познания. Электронная версия)
3.5. г) Верим в Бога, если не знаем фактов; если верим фактам, то знаем, что Бога нет.
Но атеизм и наука в целом не так безнадёжны, как может показаться на первый взгляд. Атеизм всесилен как в плане доказательства своей правоты, так и в плане убедительного развенчания оппонирующей ему лжи. "Истина, — говорил уже упоминаемый нами великий голландский философ Бенедикт Спиноза — является доказательством самой себя и опровержением лжи".
Но для убеждения своего оппонента атеизм и оппонент должны разделять, принимать за истину хотя бы какие-то исходные положения, нужна хоть какая-то платформа общего признания. Этими обоюду признаваемыми положениями, по моему мнению, являются факты. Факты — упорная вещь.