Богачи
Шрифт:
— Доброе утро, Зак. Хочешь позавтракать? — застегивая золотые запонки на манжетах белоснежной сорочки, спросил он.
— Нет, спасибо, я не голоден, — щурясь на граненые капли хрустальной люстры, искрящиеся от света множества лампочек, ответил Закери.
— Когда ты ел в последний раз?
Закери нахмурился, честно пытаясь вспомнить, но тут же тряхнул головой, отказываясь от непомерных усилий.
— Не помню… еще в Париже. В общем, вчера. А неплохой у вас домик!
— Мм… да.
Зак более всего напоминал живой труп, джинсы висели на нем, как на вешалке, грудная клетка выпирала так, что можно было без труда пересчитать ребра, скулы обтягивала желтоватая кожа, которая просвечивала насквозь.
— Так, значит, вы с Морган недавно виделись? — небрежно поинтересовался Гарри. — Она прекрасно выглядит, несмотря на беременность, не так ли?
Закери часто заморгал и уставился на Гарри, как на слабоумного.
— Да не видел я Морган! Ты же уже спрашивал об этом ночью!
Гарри ласково улыбнулся и сказал с мягкой настойчивостью, с которой обычно говорят с детьми:
— Ты видел ее, Зак, вспомни. Подумай как следует. Вы вместе целую неделю жили в Нью-Йорке в отеле «Алгонкин».
Закери опустился в шезлонг у окна и сжал голову руками. Наступило долгое молчание. У гостя было такое лицо, словно его просили вспомнить сон, приснившийся ему неделю назад.
— Нет, Гарри, — сказал он наконец. — Я не был в Штатах около года. Я не видел Морган.
Гарри знал, что Зак говорит правду. Он рывком схватил телефон с ночного столика и стал яростно набирать номер «Алгонкина».
Воскресное утро в Вайнленде выдалось жарким и душным. Морган так и не отошла ни на шаг от своего поста в больничном холле. Она чувствовала себя разбитой и опустошенной, под глазами у нее залегли темные круги. Казалось, о ней все забыли — ни один человек не обратил на нее внимания с тех пор, как она поговорила с доктором. В какой-то момент ей послышался вдалеке долгожданный детский плач, но здравый смысл подсказывал, что это мог быть крик роженицы или звон медицинского инструмента, упавшего на кафельный пол.
Если что-нибудь случится с ребенком… Нет, об этом лучше не думать, последствия будут слишком ужасными. Ей придется сказать Гарри, что произошел выкидыш, он рассвирепеет, потому что она не послушалась его и не поехала рожать в Шотландию, но главное — у него никогда не будет наследника. Судьба Морган всецело зависела от того, что происходило в эту минуту в палате «Е05». Она должна немедленно узнать, что с ребенком, иначе ее рассудок не выдержит более такого напряжения.
— С вами все в порядке? — обратилась к ней проходившая мимо медсестра. Она выглядела свежей и совсем не уставшей, вероятно,
— Не могли бы вы узнать, что с моей сестрой? — взмолилась Морган. — Она в палате «Е05»… ее фамилия Киддер. Она рожает и…
— Я попробую. А пока не хотите ли чашечку кофе?
— Спасибо.
Морган в отчаянии смотрела вслед удалявшейся медсестре. Сердце подсказывало ей, что ждать осталось недолго. В эту минуту дверь палаты Тиффани распахнулась настежь, и из нее вышел уже знакомый доктор. Он медленно двинулся по коридору прямо к ней. Взгляд его покрасневших от усталости глаз был туманным, а губы плотно сжаты.
Морган поднялась и сделала несколько шагов ему навстречу, шатаясь от изнеможения и чувствуя, что колени у нее подгибаются от страха.
— Миссис Ломонд, счастлив сообщить вам, что жизнь вашей сестры вне опасности. Обошлось без кесарева сечения. Нам удалось развернуть плод.
— А ребенок? Что с ребенком? — не помня себя закричала Морган.
Доктор странно посмотрел на нее и удивленно приподнял бровь. После паузы он сдержанно ответил:
— Ребенок в порядке.
— Слава Богу! — Морган с облегчением вздохнула. — Мальчик?
— А разве это так важно? Самое главное, что они оба в безопасности. Но роды были очень трудными, поэтому им нужен отдых. Никаких посетителей, — с этими словами он развернулся и пошел прочь.
Морган хотела было догнать его, расспросить про ребенка, но что-то удержало ее. Уже в конце коридора доктор вдруг остановился и, поразмыслив немного, обернулся к ней.
— Мальчик, — сказал он тихо и почти с нежностью.
Тиффани захотела повернуться на бок, но не смогла. У нее было такое ощущение, словно по ней проехал асфальтовый каток и расплющил ее кости и мышцы, превратив их в кашу.
— У вас родился настоящий богатырь, — попыталась приободрить ее медсестра. — Хотите посмотреть?
— Нет. — Тиффани отвернулась и закрыла глаза.
— Может быть, после того, как отдохнете немного…
— Нет.
— Но скоро вам придется начать его кормить…
— Нет! Унесите его прочь!
Почему эта чертова сиделка лезет не в свое дело! Где Морган? Пусть забирает своего ублюдка и сама выкармливает его из бутылки! Тиффани незаметно сжала зубами уголок подушки, чтобы никто не услышал ее рыданий.
В полдень Морган вернулась в гостиницу и бросилась в постель. Доктор разрешил ей увидеть сестру и ребенка только во второй половине дня, поэтому она вернулась в свой номер уставшая и разбитая, словно сама только что родила, с единственным желанием выспаться.