Богатые невесты
Шрифт:
Белесова. Вы вчера меня оскорбили, вы думаете, что это так пройдет вам? Вы думаете, что все ваши упреки, всю вашу брань я должна принять как должное, как заслуженное и склонить голову перед вами? Нет, вы ошибаетесь. Вы не знаете моего прошедшего, вы не выслушали моих оправданий, и вы осудили, осыпали публично оскорблениями бедную, беззащитную женщину. За упреки вы услышите от меня упреки, за брань вы услышите брань.
Цыплунов. Извольте, я выслушаю.
Белесова. Вы грубый, вы дурно воспитанный человек! У кого вы учились обращаться с женщинами? Боже мой! И этот человек мог
Цыплунов. Я с младенчества знаю одну женщину, лучше и выше которой не представит никакое общество.
Белесова. Да, это ваша матушка, об ней речи нет. Ну, а кроме ее? Кроме ее, вы видели женский пол только в прислуге, то есть горничных, нянек, кухарок; между ними вы выросли, между ними вы находитесь теперь и никак не можете подняться выше нравственного уровня этого общества. К вашей няньке, которую вы, по своей нелепой, неуклюжей и смешной страстности, конечно обожаете, вероятно ходил пьяный муж; бранил, а может, и бил ее. От частого повторения вам это казалось естественным и законным, и вы подумали, что со всякой женщиной можно так же обращаться. Теперь вы видите, каким ничтожеством считаю я вас, могу ли я обижаться вашими словами. Если я вас позвала, то затем только, чтобы уверить вас, что вчера ваша риторика не произвела того эффекта, на который вы рассчитывали, что брань ваша для меня совсем не оскорбительна, что она даже не задевает, не царапает, а только свидетельствует о вашей невоспитанности, о пошлости вашего ума и грубости сердца. Ступайте!
Цыплунов кланяется.
Постойте! Вы хотите казаться неуязвимым, вы разыгрываете роль святого. Как это смешно!
Цыплунов. Смейтесь, если вам смешно! Ну, все теперь?
Белесова. Нет, для меня этого мало.
Цыплунов. Да, я думаю.
Белесова. Позовите Всеволода Вячеславича и Пирамидалова и при них просите у меня извинения!
Цыплунов. Пожалуй. Только это ничему не поможет и ничего не исправит.
Белесова. Почему вы так думаете?
Цыплунов. Потому, что в словах моих была правда.
Белесова(горячо). Как! Оскорбленная вами женщина ждет от вас извинения, а вы опять с своей школьной моралью!
Цыплунов. Извольте, я буду просить у вас извинения, буду просить униженно, коли вы хотите, даже на коленях; но это не поможет вам, вы ошибаетесь. Извинение мое может успокоить вас только на несколько минут; горькие слова мои, сказанные вам вчера, всегда останутся с вами. Никаким развлечением, никакими забавами вы их не заглушите, они будут вас преследовать везде и вызывать краску стыда на лицо ваше; вы будете с ужасом просыпаться ночью и повторять их.
Белесова. Уйдите, уйдите с глаз моих!
Цыплунов(поклонясь). Прощайте! (Идет к двери.)
Белесова.
Цыплунов(возвращаясь). Что вам угодно?
Белесова. Молчите, не говорите ни слова. Слушайте меня!
Цыплунов. Извольте.
Белесова. Я была дурно воспитана, избалована, я ничему не училась хорошему, ничего не знала, меня занимали только мелочами. Человек без сердца воспользовался моей ветреностию, моей пустотой… обман, обольщение…
Цыплунов. Позвольте!
Белесова. Дайте мне высказаться!
Цыплунов. Не нужно, не нужно. Вы хотите оправдываться?
Белесова. Да, я хочу оправдаться перед вами, я хочу, чтоб вы знали, как мало было моей вины… Я скажу вам все, все, и потом подам вам камень и посмотрю, подымется ли у вас рука убить меня.
Цыплунов. Да не трудитесь, не трудитесь! Скажите только два слова, что вы жертва обмана и обольщения, и я вам поверю.
Белесова. И не будете судить меня?
Цыплунов. Какое я имею право теперь судить вас, когда вы для меня чужая. Живите как знаете, и делайте что знаете!
Белесова. Однако я не совсем посторонняя для вас.
Цыплунов. Потому-то я и прощаюсь с вами не совершенно равнодушно, я чувствую, что должен пожалеть вас и пожелать вам возможного для вас счастья.
Белесова. Вчера вы не жалели меня.
Цыплунов. Да ведь жалеют только тех, которые страдают, плачут. Как можно догадаться, что женщина, которая высоко держит голову, у которой гордая и презрительная улыбка на лице, заслуживает сожаления? Вот теперь я вас жалею.
Белесова. И прощаете?
Цыплунов. За что?
Белесова. За то, что я вас оскорбила сейчас.
Цыплунов. О, вздор какой! Можно ли сердиться на женщину, когда она взволнована и не владеет собой! Но если хотите считаться, так обида за обиду, мы квиты. Мне кажется, вы должны быть довольны нашим объяснением и можете теперь успокоиться. Прощайте!
Белесова. Прощайте! Ах, нет, погодите! Еще не все… не все.
Цыплунов. Я слушаю.
Белесова. Останьтесь хоть на несколько минут!
Цыплунов. Зачем?
Белесова. Говорите что-нибудь… хоть браните меня, да только говорите… Ну, вот что скажите мне! Отчего это, когда я подумаю, что вы уходите, и уходите от меня навсегда, у меня как будто что отрывается от сердца, и остается в душе какая-то пустота? Точно меня бросили, кинули одну между чужими… Скажите, отчего это?
Цыплунов(подумав). Не знаю. Скажите яснее!
Белесова. Мне кажется, что если бы вы или кто-нибудь из подобных вам людей навещали меня хоть изредка, мне было бы лучше, теплее на душе.
Цыплунов. А, понимаю. Вы начинаете скучать, жизнь без всякого содержания вам надоела, и вы почувствовали ее пустоту.
Белесова. Да, кажется, так.
Цыплунов. Это хорошее дело.
Белесова. Как же помочь моему горю? Я прошу вашего совета, не откажите мне!