Богатые — такие разные.Том 2
Шрифт:
— Она отдыхает! — невозмутимо проговорила я. Я чувствую себя, как Англия — я выиграла войну, преодолела ее последствия и во мне воцарился покой. Теперь мне хочется лишь жить тихой, размеренной жизнью, забыв обо всей крови и пушечном громе.
Но, к сожалению, покою не было места в будущем, уготованном мне Корнелиусом Ван Зэйлом, и уже на следующий день он нанес кровавейший удар за все время своей удивительно кровожадной карьеры.
Глава третья
Подпиливая ногти, я думала, забеременела я или нет, когда зазвонил телефон. Я была
Подписав письма, надиктованные утром, я взглянула на цифры продаж. Я по-прежнему снабжала клиентов высшего класса, но теперь мои изделия проникли и в средние классы, и уже шли переговоры о соглашении по сбыту с одной из лучших аптекарских сетей, обслуживавшей пригороды на юге. Вовсю шла компания по рекламе гаммы многоцветной губной помады. До того губную помаду мы выпускали в традиционной гамме трех основных тонов, темного, среднего, и светлого, и я подумала, что пришло время предоставить потребителям более широкий выбор. Розничные продавцы восстали на совещании против этой идеи, но я заявила, что представители всех трех категорий покупателей — блондинок, рыжих и брюнеток — носят одежду в среднем двух или трех «идущих» им расцветок.
— Губная помада, — рассуждала я, — должна покупаться уже не просто под цвет лица. Ее следует рассматривать как неотъемлемую часть костюма женщины.
И теперь у нас изготовлялось семь новых видов губной помады, и мы с Седриком жестоко спорили о том, какие названия им следовало присвоить. Седрику хотелось назвать их именами кинозвезд, но я сказала, что это слишком вульгарно, и предложила воспользоваться такими яркими итальянскими именами, как Франческа и Венеция. Седрик расфыркался, и сражение продолжалось, вовлекая в спор всех от Гэрриет до Стива, предлагавшего названия от самых экзотических до самых банальных.
Я написала записку Седрику с просьбой проверить, не сфальсифицировал ли цифры наш представитель на Северо-востоке, поправила в вазе одну из роз, которые Стив преподносил мне ежедневно, и только занялась с рассеянным видом своими ногтями, как прозвенел звонок, от которого я подскочила на месте.
— Ваш супруг, мисс Слейд, — сказала секретарша.
Никто в моем офисе не мог привыкнуть называть меня госпожой Салливэн.
— Хорошо. Алло? — проговорила я в трубку. — Стив?
— Дайана? Ты очень занята? — Его голос звучал, как туго натянутая струна. — Ты можешь прямо сейчас приехать на Милк-стрит? На углу Уиллоу и Уолл-стрит происходит что-то чертовски странное.
Мне польстило, что он привлекает меня к своей работе, но и немало
Сказав Стиву, что выезжаю немедленно, я поспешила в Сити. В отделении банка «Ван Зэйл» меня ждали и сразу же провели по-диккенсовски мрачным залам, за спинами клерков, в заднюю комнату, где работал Стив. Он выкинул из кабинета тяжелую викторианскую мебель, но современный бар и удобная софа напомнили мне о девятнадцатом веке. На письменном столе Стива стояли фотографии — моя и детей.
Он поцеловал меня и предложил выпить. По его покрасневшему лицу было видно, что сам он выпил уже изрядно.
— Нет, мне ничего не хочется, — отказалась я. В рабочие часы я не пила никогда. — Так в чем же дело?
В четыре часа он звонил в Америку. Это не был один из его регулярных телефонных разговоров с банком. В тот день отмечалась годовщина принятия Закона о банках Гласса-Стигэлла, и Льюис собирался публично объявить о будущем их банка, и о создании нового банка под названием «Ван Зэйл Манхэттен бэнк». Льюис и Стив обменивались подробными письмами об этом уже несколько месяцев. Все было организовано и улажено.
— Итак, я позвонил в дом один на углу Уиллоу и Уолл-стрит, — начал Стив. Бутылка виски была выпита до конца. — Я хотел расспросить, как прошла пресс-конференция, но лишь узнал, что Льюис отбыл в долгий отпуск во Флориду и в банке нет ни одного партнера, который мог бы со мной поговорить. Никто не ездит во Флориду в июне. Никогда все партнеры не уходят па ленч одновременно и не навещают любовниц в полдень. Я страшно разозлился и положил трубку. — Стив швырнул пустую бутылку в корзинку для бумаг, вытащил из бара другую и налил полный стакан. — Я заказал новый разговор. Скоро позвонят.
Мы помолчали.
— Но что могло случиться? — нервно спросила я.
Крайнее напряжение Стива передалось мне, я сидела на краешке стула. Я никогда не видела Стива в таком состоянии. Он был похож на фаворита в матче боксеров, доверчиво шагнувшего на ринг лишь для того, чтобы увидеть противника, изготовившегося для хладнокровного удара.
Прежде чем Стив успел ответить, раздался звонок, и он указал мне на отводную трубку, установленную, когда они работали в этом кабинете вместе с Хэлом Бичером в 1929 году.
— Возьми и слушай.
Мы оба подняли трубки. Поскольку это был личный телефон Стива, вызов не проходил через коммутатор у секретаря, и я слышала приглушенный гул голосов в линии дальней связи, на фоне блуждающих волн статического электричества.
— Господин Сэм Келлер в Нью-Йорке вызывает господина Стивена Салливэна в Лондоне…
— Боже мой, — шепнул мне Стив, — они отзывают меня обратно. Значит, они проинструктировали для разговора со мной Сэма. Салливэн слушает, — ответил он международной телефонистке.