Боги Абердина
Шрифт:
— Я могу назвать и худшие места, — заметил я.
— Не сомневаюсь.
— А что с Эллен?
— Что с Эллен? — повторил он.
— Разве ты не собирался встретиться с ней в Праге?
— О, да, — выражение лица у него стало кислым. — Она проехала в Лондон. Появилась в квартире моего друга, ни о чем не объявив. Она сказала, что поездка на поезде в Прагу будет романтичной — только мы вдвоем. — Артур посмотрел на ноготь большого пальца и стал вычищать из-под него грязь. — Неважно, что я так ждал встречи с Джорджем и надеялся на развлечения. Я же не
— Это оскорбительно, — заметил я, хотя на самом деле так не считал.
— Вот именно, — кивнул он и сел. С ботинок на кровать упала грязь. — Что это за подход к отношениям? Знаешь, это трудно — поддерживать взрослые отношения, когда она ведет себя, как ребенок, словно за мной надо следить. Я ведь не смотрю постоянно ей через плечо.
Он сбросил что-то с носка ботинка. Иногда Арт бывал поразительно требовательным и привередливым.
— И поэтому ты вернулся домой, — сказал я.
— Она привела меня в ярость, если хочешь знать правду. Из этого ничего хорошего бы не вышло. Я на нее разозлился, она разозлилась, потому что разозлился я. У нас над головой висела эта поездка в Прагу… Поэтому я решил вернуться. Эллен отправилась к кузине в Париж. Вероятно, сейчас, когда мы с тобой разговариваем, она бегает по магазинам. И набивает рот шоколадом.
Арт взял подушку и понюхал.
— Опять плесень. Знаешь, плесенный грибок может попасть в легкие. А если тут еще и насекомые какие-нибудь живут? Это ужасно!
Он отбросил подушку в сторону.
— В любом случае, я вернулся в город вчера вечером и спросил у Томаса, не получал ли он от тебя сведений, — продолжал Арт. — Он не получал и вообще не понял, о чем я говорю. Он и в самом деле забеспокоился, словно ты пропал. Я сказал ему, что, вероятно, все перепутал и уверен, что ты в порядке. Потом отправился в город и зашел перекусить в кафе «У Эдны», зная, что это твое любимое место. Там я спросил у официантки, не видела ли она тебя. Она тебя знает. Заодно выяснилось, что ее сестра замужем за владельцем этой дыры.
— Генри Хоббсом, — сказал я, чувствуя себя похожим на доктора Ватсона, наблюдающего за другом, который решил особенно сложную задачу.
— Ты похудел? Выглядишь ты больным, — заметил Арт. — Кожа у тебя стала цвета обезжиренного молока. Как себя чувствуешь?
Я толкнул лампочку и смотрел, как она раскачивается на тонком проводе.
— Холодно, — сказал я.
Артур сморщился и потер шею, потом прищурился и уставился на лампочку.
— Она кажется тебе яркой? Сколько ватт?
Я повернул лампочку.
— Сорок пять.
Арт поднес руки к горлу так, что они оказались под подбородком, а потом стал указательными и большими пальцами щупать что-то ближе к ушам.
— Ты что-нибудь знаешь про распухшие гланды?
Я ответил, что не знаю.
— Менингит, — с серьезным видом произнес он. — Мужчина в палате с Джорджем выздоравливал после менингита. Сестра заверила меня, что заразиться от него уже невозможно, опасная стадия болезни миновала. Но ты знаешь, как эти микробы остаются в больницах?
— Считаешь, что его подхватил?
Он замер на месте и уставился на меня.
— Не могу быть уверен. У меня болит шея, и я думаю, что распухли гланды… А этот свет кажется слишком ярким. Знаешь, один из симптомов — это гиперчувствительность к свету.
— Как и у бешенства, — вставил я. Не знаю, почему так сказал.
Арт нахмурился.
— Наверное, — произнес он и осмотрелся.
Все мои книги лежали на комоде. Маленький телевизор с вытягивающейся антенной торчал, словно плохо сконструированная декорация для какого-то научно-фантастического фильма.
— Поехали в Прагу, — сказал он так небрежно, словно приглашал вместе с ним выпить кофе в «Горошине».
— Что?
— Я оплачу твой билет. Паспорт у тебя есть?
— Есть, — ответил я. — Перед смертью мамы… мы планировали поездку в Англию.
Я уставился на него в тусклом свете. Узкая челюсть, грязно-белые, коротко подстриженные волосы, маленькие прямоугольные очки. Уверенная легкая улыбка.
Тогда я понял, что по силе убеждения с Артом не может сравниться никто. Она влияет на людей, независимо от возраста и пола. Совращение оказалось полным.
Глава 10
Мы уехали на следующее утро. Я не летал на самолете со времени смерти матери. Тогда пришлось лететь из Уэст-Фолса в Стултон вместе с сотрудницей социальной службы. Она сидела рядом со мной и беспрерывно говорила, заверяя меня, что полет безопасен. Я совершенно не обращал на нее внимания и рисовал драконов. Коробку карандашей мне дала стюардесса.
На сей раз я не знал, чего ждать, и Арт благородно пытался отвлечь меня рассказами о Праге. Однако не прошло и получаса, как началась зона турбулентности. Зажглось табло с требованием пристегнуть ремни. Мне пришлось нестись в туалет, там меня вырвало в маленький металлический унитаз. Голубоватая вода напоминала какие-то ядерные отходы, лампа дневного света гудела над головой. Булочка с изюмом и апельсиновый сок исчезли в унитазе, я распрямился, побрызгал на лицо водой и посмотрелся в зеркало. Вид был, как у зомби: темные круги под глазами, бледная кожа, белые губы…
Я вернулся на свое место, покрывшись потом. Кружилась голова. Арт приготовил для меня столик, и на нем меня ждал пластиковый стаканчик с имбирным элем. Сам он прижал голову к подушке и читал книгу. Самолет снова качнуло, двигатели завывали.
Пилот объявил, что мы летим над штормовым фронтом, следует ожидать «нескольких толчков, хотя беспокоиться не о чем». Я мог только представить кадры из фильма ужасов: мигают огни салона, качаются кислородные маски, стюардессы врезаются в тележки.