Боги и судьбы
Шрифт:
— Да, но не имел права ничего рассказать. Одно неверное слово и все бы изменилось. А что бы это за собой повлекло, не знает никто, — он встал, подошел ко мне и присел на колени прямо рядом с моим креслом. Я же не могла даже пошевелиться от шока. — Хотя ты не представляешь, как мне было тяжело все время быть рядом без возможности поделиться с тобой всем…
— Тогда зачем же ты пришел сейчас, Ли? Ты ведь вернул мне долг, ты спасал мне жизнь и теперь ничего не должен! — я чуть ли не плакала. Близость Арнел'лиана была настолько тяжелой
Только сейчас я поняла, как скучала по нему, по его глазам, теплу.
— Знаешь, что было самым тяжелым, самым невыносимым? Ты готова была умереть, рискуя собой, но спасти этого Гарена. Я тебя нашел! После сотен лет я наконец-то тебя отыскал! А ты уже принадлежала другому…
Я отвернулась, судорожно вздохнув. После Лесса Лиан стал первым, кто вызывал во мне такие страшные и неконтролируемые чувства. Но разрешить себе его полюбить не могла. Слишком большую пропасть я сама проложила между нашими жизнями.
Вот только я уже его любила, хоть и не желала сама себе признаваться.
— Шейн? — он легонько взял меня за подбородок, развернув к себе. — Я столько раз представлял себе нашу встречу, думал о том, что скажу, как поступлю… но теперь просто не знаю, что делать. Тяжело вдруг обрести собственную мечту. Ты стала для меня наваждением, юношеской любовью, бескрайней, с которой разум отчаянно боролся. Я давно смирился с тем, что Кем исчезла, пропала, что никогда я больше ее не увижу. И вдруг, как второе дыхание, еще сильней, еще ярче. Я же не просто вижу человека, я его чувствую…
— Ли, — я прислонила руку к его губам, заставляя замолчать. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Это именно «наваждение», ты прав. И это пройдет. Ты совершенно меня не знаешь.
Он поцеловал мою ладонь, сжал ее в своих руках.
— Я даже не могу сказать, что я люблю тебя. Просто это нечто гораздо большее.
О Боги… Почему же так больно было слышать эти слова! Как же хотелось сделать всего шаг навстречу, утонуть в его объятиях и согреть в ладонях заслуженное счастье. Обрести и никогда больше не отпускать. В сердце бушевала буря чувств, княжич значил для меня слишком много, я оступилась, поддалась. Сама обрекла себя на все это.
Моя ложь стала ловушкой и паутиной для всех, следовало с самого начала отгородить себя от Арнел'лиана, вычеркнуть его из жизни, чтобы сейчас не мучиться, глядя в его глаза. Может кто-то другой и смог бы прекрасно жить с любимым, надежно скрывая от него правду. Доказательств моей вины в смерти младшего княжича почти не было, а тонкая нить, связующая меня и серебряные звезды — это лишь призрак, не несущий в себе особых фактов. Но я не могла быть рядом, зная, что он ненавидит убийцу своего брата. Я не вынесу этого груза, не смогу.
Если любишь, то ничто не должно стоять между тобой и близким, любая ложь или неверие разъедают все чувства, сводят с ума. Рано или
Он не простит. Такое не прощают.
— Тебе лучше уйти, Лиан, ты прав, я уже принадлежу другому, — голос стал безжизненным, каждое слово вырывало кусок сердца. — Ты мой друг, не более того…
Он молчал, но руку мою не отпускал.
— Ты врешь, иначе тебе не было бы так тяжело это говорить. Тебе плохо удается скрывать чувства, — он спокоен, он знает, что прав. — И твое сердце не билось бы так рядом со мной, если бы ты была равнодушна. Тогда в Мертвом городе твой поцелуй, в Эйеме, когда мы вместе ночевали. Этого нельзя не заметить.
Эльф притянул меня за плечи, сажая к себе на колени, нежно обнял. Он коснулся меня губами совсем легко, потом прислонил крепче, целуя все настойчивей. И я ответила, не сумела сдержаться. Так этого хотела, что его объятия уничтожили последние крупицы здравого смысла.
Я обняла его, обвила руками за шею, прижалась, наслаждаясь каждым мигом поцелуя. Он обжигал меня, сквозь тело словно проходили разряды.
— Тебе нельзя меня любить, — я отстранилась, хотя сделать это было просто невыносимо. — Если ты узнаешь правду…
— О твоем романе с принцем, о котором судачит вся Мерридия? — он усмехнулся. — Меня это не волнует.
— Лиан, — я буквально силой вырвалась из его объятий. Хотелось кричать от безысходности и проклинать тот далекий день на песчаном берегу. — Ты не можешь меня любить, потому что должен меня ненавидеть!
— Что за ерунда?! — он поднялся с колен, но я сделала шаг назад, потом еще один.
«Ты все равно расскажешь Арнел'лиану о Песчаном береге. Рано или поздно… Не выдержишь…»
Видимо, повелительница илантов действительно знала, что я не вынесу тяжести этой тайны…
Буду жалеть об этом всю свою жизнь, до самого конца, но…
— Это мою звезду ты нашел в тот день на берегу. Одну из шести. Остальные я утопила в океане, чтобы оборвать след, — и не верилось, что я говорю ему все это. — Наш корабль попал в шторм и сбился с курса, мы очутились у эльфийских земель, но начался штиль. Если бы ваши дозорные увидели судно, все пассажиры были бы обречены.
Княжич замер на месте.
— Я убила твоего брата, Лиан. Его и еще двоих светлых. На мне был «хамелеон», поэтому они меня даже не видели.
— Это невозможно… — одними губами прошептал он, его взгляд словно остекленел, глядя на меня.
— Ты желал отомстить. Больше не надо искать. Я здесь. И я его убила, получив вдогонку «Иеэ'тав… Ли'тара одране ли ли'тара…». Я знала, что рано или поздно все так и закончится. Ты прав, невозможно солгать тому, кого любишь…
Еще шаг назад, теперь я стояла, опираясь на стену, ноги предательски подкашивались. Хотелось рухнуть на пол и забиться в истерике, выплеснуть весь ужас, чтобы хоть немного заглушить слезами боль, живущую внутри.