Боги лотоса. Критические заметки о мифах, верованиях и мистике Востока
Шрифт:
Англичане сохранили этот порядок в неприкосновенности. Новые руки взяли старые рычаги власти. Это всегда надежно и, главное, не требует рискованных перемен.
«Над городом материально и духовно господствовал монастырь, - еще в сороковых годах писал некто Форд, агент Интеллидженс сервис.
– Он был самым крупным землевладельцем района, а арендаторы, которым сдавались участки, фактически были, как повсеместно в Гималаях, его крепостными. Для того чтобы нанять слугу, мне пришлось испрашивать официальное разрешение у владельца поместья, на земле которого родился этот слуга… Монахов обслуживало местное трехтысячное население, которое поставляло им все необходимое. Монахи не работали, можно сказать даже, что они решительно ничего не делали. Несколько женщин от зари до сумерек носили шестнадцатилитровые баки с водой на самую вершину
Английский разведчик нарисовал довольно верную картину, хотя многое и проглядел за «тибетским чаем». Он не заметил того, что ламы подчинялись весьма строгому уставу, что, помимо службы, занимались врачеванием, благотворительностью и т. п. Жизнь рядового монаха едва ли была легче жизни крестьянина. В праздности пребывали лишь перерожденцы, посвятившие себя медитации. Но присущий Гималаям дух неизменности Форд уловил верно.
На неподвижном фоне особенно ясно замечается любое движение. Отрадно было видеть свежий асфальт, проложенный в каньоне Зинда. Только пережив все тяготы и превратности лэма, можно понять, что значит для Гималаев хорошая дорога. Особенно такая, как эта, неразрывно связавшая Сринагар с почти недоступным заоблачным Лехом!
Незадолго до моего приезда в Кашмир Ладакх посетил премьер-министр штата Сайед Мир Касим, чтобы лично рассказать жителям о намеченной правительством новой пятилетней программе развития и реконструкции.
Через министра, ведающего вопросами культуры, я обратился к господину Касиму с просьбой ознакомить меня с текстом его речи, произнесенной на митинге в Лехе. В тот же день я получил отпечатанную на ротапринте брошюру со множеством таблиц и графиков.
– Всего две декады назад, - сказал премьер, - у меня появился наглядный повод вспомнить о том, с какими трудностями в течение многих недель добирались люди из Сринагара до Леха. Это было тяжелое путешествие по рискованному маршруту со многими остановками. Сегодня такой путь можно совершить всего лишь за несколько часов. Сгинули в прошлое трудности и неудобства, связанные с суровым климатом и капризами погоды. Прекрасная дорога соединила Сринагар с Лехом. Одна из многих высотных дорог нашего штата. Но она знаменует собой прогресс во многих областях: образовании, здравоохранении, животноводстве, градостроительстве, новый взлет наших достижений. Сегодня талантливый народ Ладакха располагает собственными учителями, техниками, врачами, агрономами, инженерами. Это их руками будет осуществляться развитие и реконструкция важнейшей области нашего обширного штата.
Порой цифры бывают убедительнее всяких слов. Если средства, вложенные в развитие Ладакха в первую пятилетку, условно принять за единицу, то по второму пятилетнему плану они возросли в четыре, а по третьему - в шестьдесят раз! Еще больший рост предусмотрен текущей программой.
«Пятилетка, которая началась с дороги», - говорят в Ладакхе.
Встречные машины, прежде чем разъехаться, останавливаются, и шоферы обмениваются приветствием.
– Салам-алейкум!
– прижимают руку к сердцу кашмирцы.
– Джух-ле! [1] - приветливо высовывают язык ладакхские горцы.
[1 Ваш слуга (тибет.).]
Однажды я увидел за рулем девушку. Ее черные волосы были заплетены в косички, удлиненные шерстяными шнурками, а на висках широкая ременная повязка, унизанная бирюзой. По обычаю все свое богатство она носила с собой: и эту бирюзу, и серебряные гау на шее. Но это была современная девушка. Она водила машину с красным знаком медслужбы, и рядом с ней на сиденье лежала заложенная бамбуковым листиком книга. Современная книга, а не завязанная в цветной шелк стопка листов с магической вязью мантр.
Ее крепкая маленькая рука уверенно передвинула рычаг скоростей. Словно качнула замерший маятник.
Юная женщина, пробудившая время Гималаев.
Новая интерпретация неисчерпаемого сюжета о «Матери мира».
ДОЛИНА «БЕЛОГО КОНУСА»
И
И звезды на исходе ночи.
Идет убийца по росе,
Цветы срывает и хохочет.
Ему доступен детский смех,
Ему еще понятны звезды,
Еще он беспечально смел,
И ничего еще не поздно,
И нет смятения в груди…
Но ждет убийство впереди.
Дхаммапада
Бомбей… Ворота Индии находятся в Бомбее. Монументальная символическая арка стоит вблизи воды, бурой от мазута и нефти. В ее тени дремлют фокусники с обезьянами, продавцы открыток и бус из раковин каури. Здесь начинается прославленная Марин-драйв с ее белыми многоэтажными отелями, пальмами и фешенебельными магазинами. Ворота, сооруженные в 1911 году в память визита Георга Пятого и королевы Мэри, должны были символизировать незыблемость величия метрополии, властно распахнувшей двери Индостанского континента. Но двери захлопнулись. Именно здесь английским солдатам было суждено бросить прощальный взгляд на Индию. Перед тем как ступить на трап океанского транспорта, последний оккупационный отряд вышел из этих ворот. Навсегда. Музе Клио не чужда ирония.
Легендарный император маратхов Шиваджи стоит на страже у памятной арки. В его лице многонациональный и не имеющий долгой истории Бомбей чтит своего покровителя.
В дискотеке грандиозной гостиницы «Тадж Махал» я совершенно случайно познакомился с влиятельным руководителем парсской общины. Он был настроен весьма благодушно и пообещал сводить меня в главное святилище огня. Самый богатый, самый современный, самый многолюдный и процветающий город в Индии. Здесь все «самое-самое»: университеты, музеи, безумно роскошный «Оберой-Шератон» с поварами, получающими оклады генеральных директоров, школа йогов, замечательный аквариум, где можно увидеть акул и морских змей. Играя на противоположностях и сходствах, заманчиво было бы показать трущобы «Красных фонарей» вроде «Леди-стрит» на фоне фешенебельных дискотек «Плэй Бой» или, скажем, «Блу-Ап». Но это не моя задача. Я не собираюсь описывать город вопиющих контрастов, хотя не знаю другого места в Индии, где роскошь и нищета уживались бы в такой удручающей близости. В этой бывшей цитадели британского могущества жуткое наследие колониализма предстает во всей своей отвратительной наготе. Видя спящих на асфальте голых детишек со вздувшимися животиками, мы стыдились есть в ресторане и спать на мягких постелях роскошного «Ритца».
У меня было много интересных встреч в этом великом и горьком городе, который справедливо называют «жемчужиной Индийского океана». Я беседовал с учеными и литераторами, выступал в местном отделении общества индийско-советской дружбы, дал несколько интервью газетчикам. Попутно ездил по городу и его окрестностям, заходил в джай-нистские, индуистские и сикхские храмы, безуспешно пытался проникнуть в святилище парсов, где горит негасимый священный огонь. Сильное впечатление произвел на меня «святой» джайн, единственным одеянием которого была марлевая повязка вокруг рта. Две старушки, одетые в белое, мели перед ним пол, дабы, паче чаяния, святой не раздавил какое-нибудь насекомое.
Принцип ахинсы, доведенный до абсурда. По аналогии вспомнились гималайские сапоги без каблуков и с загнутыми кверху носками. Сколько усилий и ухищрений, чтобы не потревожить землю и обитающих в ней малых существ!
Но, повторяю, я не стану описывать свои бомбейские впечатления хотя бы потому, что они требуют специального разговора.
Прямое отношение к нашей теме имел лишь музей принца Уэльского с его уникальными археологическими коллекциями и внушительными залами, полными замечательных памятников индийской истории и искусства. В те дни там как раз экспонировались гималайские редкости из собрания миллиардера Тата, принадлежащего, кстати сказать, к древнейшей религиозной общине парсов. Но храм с крылатым Ахурамаздой, солнцем, луной и звездой Иштар - Венерой - на фронтоне, несмотря на мощную протекцию, так и остался тайной за семью печатями.