Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна

— У ведьмы своей спроси, — буркнул медведь и потащился вниз по ступенькам, осторожно пятясь пухлым плюшевым задом.

— Офион?.. — изумленно проговорила Майя. — Какое странное имя. Кто это, Ян?

— Великий змей — прародитель, — ответил вместо магистра Та’ки, усаживаясь под лестницей с самой оскорбленной мордой.

— И... кто такой этот «великий змей»? — спросил я сразу за всех, потому что, судя по выражениям лиц не только мы с Майей, но и все остальные не особо хорошо понимали, о чем идет речь.

— Звероморфный пра-прадед Гермеса и дед Зевса, — пояснил Янус. — Ненасытный пожиратель всего сущего и, судя по всему, полный безумец.

—

Почему безумец?..

— А ты на потомство его погляди — и сразу поймешь, что такая наследственность от нормального предка не произрастает, — сказал Янус, спускаясь следом за Та’ки в харчевню. — Знаешь, чем прославился его сын-извращенец Уран? Тем, что затрахал саму Землю до полусмерти и таким образом умудрился нарожать целую толпу уродов. Которых, кстати, потом обратно в эту самую землю и запихивал, выстраивая им подземные лабиринты. Потому что боялся своих деток до усрачки. И, как показало время, боялся он не зря, — Янус довольно хмыкнул. — Неплохой каламбур получился, кстати. Поскольку Кронос — это и есть тот самый отпрыск, который умудрился вырваться на свободу. Где он и рубанул родному папеньке похотливое хозяйство под корень. И не как-нибудь, а косой! Представляешь? Уж маханул так маханул. Папашу-кастрата Кронос заточил в подземелье, и на радостях от такой удачи вдруг сам потек кукухой. И начал жрать младенцев. Причем и человеческих, и своих собственных. Ему человеческие жертвы по двенадцать раз в году в святилищах приносили — неслабо, да? Камилла, ты-то чего таращишься — уж про Кроноса тебе точно должны были рассказывать в детстве на уроках познания. Или ты не посещала святилищ?

Он шагнул к стойке, чтобы налить себе воды, и тут под его ногой хрустнул осколок стекла от тарелки, выпрыгнувшей из рук Ники. Ругнувшись, Ян окинул взглядом пол с рассыпавшимся по нему белым крошевом и строго сказал Нике:

— А ты чего стоишь? Ждешь, когда медведь себе лапы порежет? Или предлагаешь мне самому за метлой сгонять?

Ника пискнула извинения и бросилась в кухню за метелкой.

А Ян продолжил:

— Короче, все это олимпийское колено — та еще больничка. Зевс, конечно, потом придумал Кроносу оправдание — мол, во всем виновато тяжелое детство. Травмированная психика не вынесла эпичного столкновения косы в его руках с отеческими яйцами, и от глубоких переживаний великий предок стал бояться повторить его судьбу и пострадать от руки собственных детей.

— И, насколько я помню, не зря боялся, — проговорил я, смутно припоминая школьный курс МХК.

— Да, благодаря хитрости матери наш громовержец выжил и, когда подрос, распорол любимому родителю брюхо.

Я шумно выдохнул.

— Да уж, если так посмотреть — просто замечательная династия. Маньяк на маньяке! Повезло Гермесу с семейкой... Подожди, а разве боги могут убивать богов? — насторожился я, вспоминая слова Нергала. — Мне казалось, это запрещено. Или нет?

— С чего ты взял? — удивился Рыжий. — Гимны вон вспомни — там то про одно сражение, то про другое поется. И постоянно кто-то кого-нибудь убивает!

Янус, не обращая внимания на только что прозвучавшую реплику, с любопытством покосился на меня.

— А ты неплохо осведомлен о тонкостях божественной жизни и смерти. Да, ты прав — правило неприкосновенности действительно существует. Но появилось оно уже позже, в эпоху расцвета поколения Зевса и прочих ему подобных.

— То есть по факту Зевс — отцеубийца? — удивленным полушепотом спросила Камилла.

— Нет, —

покачал головой Ян. — Кронос жив, и в полной мере наслаждается непосредственным ручным доступом к собственному желудку. Рана не срастается, поскольку была сделана заговоренным клинком. И вот он глотает обглоданные детские кости, а потом сам у себя их из живота вытаскивает и снова глотает. Очень удобно. И, главное, экономно. Так что теперь ему вполне хватает всего одной жертвы раз в пятьдесят лет. На таких харчах не разжиреет, конечно, но и не помрет. А Зевсу очень не хочется, чтобы папаша помер...

Я содрогнулся. Лепешка вместе со сметаной невольно попросились наружу, но я усилием воли их не пустил.

— Жуть какая.

— А с чего вдруг вы взяли, что речь идет именно об этом вашем Офионе? — недоумевающе развела руками Майя. — В описании про змея ничего не сказано, просто «чудовище» — и все!

— Это не я взял, а он, — кивнул в сторону нашего зеленого покровителя Янус. — И я ему верю.

— Но если у олимпийцев действительно сбежал пра-предок, разве не логичней тогда самим богам спуститься на землю и разобраться с ним по-семейному, а не школы боевых искусств отправлять в самый жар? — нахмурился Азра.

— Но тогда придется во всеуслышание заявить, что великий змей содержался не как положено, в долине чудовищ, а на земле. А это нанесет их репутации заметный ущерб. Куда как лучше...

Тут Янус умолк, и следом за Азрой мрачно нахмурился.

— ... Лучше промолчать... — проговорил он себе под нос, и это уже не было продолжением речи, обращенной к остальным. Скорее, мысли вслух. — ... Промолчать... Но ведь рано или поздно всем все равно станет известно, что это был за монстр. Так к чему замалчивания?.. Не складывается...

И, взглянув на нас, Ян уже громко сказал:

— Не складывается! Здесь что-то не так. Что-то не так...

Та’ки хрустнул из-под лестницы стеблем дурмана.

— И рожденный водой пусть навеки боится огня, — неразборчиво пробормотал он. — а восставший из пламени водной пучины боится... так пускай опасается змея пустыни дитя, ибо меч для сражения с ядом в крови не годится...

— Чего ты там бухтишь? — раздраженно бросил ему Янус.

— Я не бухтю, — проговорил медведь, поднимая на магистра блестящие зеленые глаза, громко рыгнул и добавил. — Я это... гимны праздничные... вспоминаю...

Внезапно у дверей харчевни появилось яркое золотое сияние, и из светового пятна вышел Гермес — в забавной шапочке с крылышками, в короткой белой тунике и с палкой, обмотанной живыми змеями в руке.

— Мир дому вашему! — приветственно раскинув руки, провозгласил Гермес. — И да позволит его хранитель войти посланнику, и возвестить все то, что должно ему!

Янус озадаченно приподнял брови.

Панда перестал жрать свой дурман. Мигнул своими глазками-пуговками.

— Одним больше, одним меньше... — пробормотал он, глядя на Гермеса. — Устроили проходной двор...

Гермес покосился на рыжее пятно у себя за спиной, посвистел, точно хотел подозвать собаку — и свечение медленно угасло.

— Извиняйте за пошлость постановки, но я к вам с официальным визитом, — сказал Гермес, мгновенно став серьезным и совершенно негламурно почесав ляжку. — Ибо блаблабла и великий дом богов призывает героев на блабла подвиг. Причем адресно призывает, Янус.

Он всучил свою палку оказавшейся рядом Майе.

Девушка брезгливо отодвинула ее от себя. Змеи вытянули головы в ее сторону и дружно зашипели.