Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна

В конце концов, если некоторые авторы своих главных героев убивают камнем по голове, почему мне нельзя попытаться прибить таким хитрым способом наших врагов? Чем не метод?

Готово!

Совершенно опустошенный, я толкнул получившийся конструкт в сторону наших врагов.

И через мгновение услышал истошный вопль Бобра:

— Всем в сторону!

— Мать твою!.. Оно летит! — выкрикнул Рыжий.

У меня похолодело внутри.

Что летит?..

Я же не заказывал ничего летающего!..

Подняв голову, я увидел

здоровенный геометрически правильный силуэт, угрожающе пикировавший прямо на место сражения!

Все наши бросились врассыпную.

Грохот!

И сразу стало тихо.

Потому что оба врага оказались погребенными под огромной бетонной плитой, украшенной ядовито-зеленым граффити в два слова: «Жажду крови».

Тяжело дыша и широко распахнув изумленные глаза, все уставились на упавшую с потемневшего неба плиту.

И это...

Победа?

Да?

Я накрыл их плитой, и мы победили? Да это йо-хххо как круто!

Обнаружив в себе новые силы от гордой радости, я поднялся на ноги и поплелся к остальным.

— Ну, чего обомлели? Никогда не видели, как надгробия с неба падают? — с довольной улыбкой заявил я, приблизившись к месту событий.

— Отойди, — строго сказал мне Азра, отодвинув меня от плиты.

— Почему? — не понял я.

И тут услышал размеренное чавканье.

— Оно живое, — с ужасом в голосе проговорила Майя, тыкая пальцем на мое детище. — Присмотрись! Эта твоя плита надгробная дышит!

— Даня, если ты с Офионом когда-нибудь скорефанитесь и соедините свои извращенные фантазии — миру наступит полный звездец, — пробормотал Дин.

Глава 21. Что русскому хорошо, олимпийцу — смерть

Какое-то время мы молча стояли и смотрели на дышащую плиту. Приглушенное чавканье, доносившееся из-под нее, время от времени сменялось задорным хрустом, словно кто-то голодный руками разрывал вкусненькую курочку-гриль.

У меня аж слюноотделение усилилось, как у собаки Павлова. Я буквально почувствовал аппетитный аромат золотистой хрустящей корочки...

И на мой безумный аппетит не мог повлиять ни легкий рыбный душок от оставшихся ошметков слизня, ни туша вола, ни понимание того, что сейчас под плитой кое-кто, возможно, еще частично жив.

Вот это ты извращенец, Даня.

— Она... их жрет? — спросил у меня Азра, поглаживая ладонью все еще розовую свежевылеченную щеку.

Вместо ответа я только плечами пожал.

Потому что хрен ее знает, эту плиту. Может, жрет, а может как-то по-другому кости перемалывает.

— Ты ж призвал ее! Должен знать, — присоединился к разговору Бобер.

— Ты как будто нашего Даню не знаешь, — фыркнул Азра, покосившись на меня. — Не удивлюсь, если он вообще очередную собачку создал хотел!

— Звучит, вообще-то, немного обидно, — пробухтел я, чувствуя, как земля начинает уходить из-под ног.

Все-таки чудный символ российского панельного строительства

отвампирил меня по-жесткому. Даже коленки слегонца подкашивались.

Пожрать бы... Хоть что-нибудь!

— А я вот не понял, мы типа победили, или типа нет? — негромко высказал свои сомнения Берн.

— Пойдем спросим, — ответила ему Майка, и мы все вместе двинулись к костру. Кроме Кассандры, которая сидела прямо на влажной, размоченной водными атаками земле, и, обнимая колени, тихо покачивалась из стороны в сторону. Она будто баюкала саму себя, глядя черными очами прямо перед собой.

Я остановился рядом с ней.

Азра, покосившись на нас, тоже замедлил было шаг, но Майя окликнула его, и наш жнец поспешил догонять остальных.

А мне вдруг пришло в голову, что в этой затяжной схватке нам всем немало досталось, но только Кассандра ни к кому из нас не бежала со всех ног из своего укрытия.

Только к Азраилу.

И то, как она бесстрашно и вместе с тем доверчиво шагнула в круг бесновавшейся смерти, тоже говорило о многом.

Да и Азра, едва осознав опасность для Кас, без малейшего промедления прервал атаку...

Может, это и не значило ничего особенного. Но мне почему-то упорно казалось другое.

Я присел рядом с девушкой.

— Эй, Кас? Ты как, нормально?..

— Не обращай внимания, — проговорила своим низким грудным голосом целительница. — Просто устала. Просто прихожу в себя.

Я придвинулся и обнял ее. Она не возражала.

— Давай, я помогу тебе добраться к телегам? — предложил я. — Мне кажется, тебе нужно прилечь и укутаться в шкуры — вон, вся дрожишь.

— Это ничего. Сейчас отпустит, и я сама дойду, — тихо проговорила девушка, обессиленно прильнув к моему плечу.

— Мне не трудно.

— Еще как трудно — вон, сам еле на ногах стоишь, — с тонкой усмешкой сказала она.

Я широко улыбнулся.

— Ну и что? Я мужик или где? Ты своих сил не считала, когда нас штопала. К тому же, — я понизил голос, будто сообщал что-то жутко секретное, — так я хоть под благовидным предлогом смогу добраться до наших запасов жрачки. А то вроде и уйти сейчас неудобно, а схомячить что-нибудь хочется аж до трясучки. М? Прикроешь мои постыдные тылы?

Она тихо, устало рассмеялась.

— Хороший ты, — сказала Кас с ласковой улыбкой.

— Напомни об этом Янусу, когда он в следующий раз захочет запихнуть меня куда подальше — буду безмерно благодарен!

Поднявшись, я помог встать Кассандре, и мы направились в сторону ее прежнего укрытия.

Время от времени я поглядывал через плечо в сторону костра. Лицо Януса оставалось сосредоточенным и строгим, так что по нему я никак не мог определить, как же обстоят наши дела. По виду Офиона вообще трудно было догадаться, о чем там идет разговор: змеи, к сожалению, безэмоциональные дубины и не умеют ни хвостом повилять, ни зубы оскалить. Хрен поймешь, что у него за настроение.