Боги, пиво и дурак. Том 6
Шрифт:
Потом мне еще раз принесли воду и пол-лепешки, от которой смердело плесенью. Поколебавшись, стоит ли это есть, я обошелся только водой.
В ужин меня ожидал целый пир — плошка сухой пшенной каши. Я готов был проглотить ее прямо вместе с жестянкой, такой вкусной она мне показалась.
Ночью я расковырял свою царапину и принялся подкармливать отросток. На ощупь он больше не казался таким уж хлипким. Листочки стали плотнее, как и сама веточка.
Хоть кому-то из нас хватало жратвы.
Делать было совершенно нечего, но и спать
А когда поднялась луна, я отчетливо услышал шаги. Освободившись от «вампиреныша», я сел, напряженно уставившись на дверь. Потому что ничего хорошего этот внеурочный визит посреди ночи не сулил.
Звякнули ключи, и дверь в мою камеру отворилась.
На пороге стояли стражники с факелом.
— На выход, — с суровым лицом приказал один из тюремщиков.
Я встал.
— Палач согласился на сверхурочные? — попытался я пошутить.
— Еще одно слово — и сверхурочные получит гробовщик, — хмуро ответил мне второй стражник, который был постарше.
Я вздохнул, но продолжать разговор не стал.
Меня вывели из камеры, провели по длинному коридору вдоль множества дверей в другие камеры, а потом приказали спуститься в подвал.
Беспокойные кошки заскребли у меня на душе.
Подвалы в тюрьмах и крепостях обычно используются творчески. И, кажется, сегодня объектом чьего-то творчества будет моя шкура. Вспоминая блестящие орудия мастера Гая, я внутренне содрогнулся.
Честно — даже умереть не так страшно, как представить себе ощущения человека, из спины которого по живому вырезают кожаные ремни. Или еще что-нибудь такое же увлекательное.
Спустившись вниз, мы оказались в еще одном коридоре, на этот раз — небольшом.
И здесь была всего одна дверь.
— Заходи! — потребовал стражник.
Я подчинился.
Мои конвоиры остались снаружи, и я вошел в комнату в гордом одиночестве.
И первым, что я увидел, была старая добрая дыба. Рядом стоял большой стол, на котором хищно поблескивали всякие приспособления для превращения человека в кусок кричащей плоти. Справа от входа у стены стоял еще один стол, большой и длинный. На нем кроме ярких больших ламп и письменных принадлежностей не было ничего. Стулья тоже пустовали.
Я покрутил головой, пытаясь понять, что, собственно говоря, происходит.
Тут вдруг в стене со скрипом отворилась неприметная маленькая дверца.
Внутри было сумеречно, но на маленьком письменном столе, видневшемся в приоткрывшуюся щель, горела свеча.
Я прошел через пыточную и опасливо подошел к порогу потайной комнаты.
— Здравствуй, Даниил, — услышал я знакомый голос.
Альба?..
Он был один. Сидел за столом с бокалом вина — в черном траурном костюме, от которого лицо и волосы казались еще бледней, чем обычно. И внезапно старше.
— Ваше… величество?.. — осторожно предположил я, не имея ни малейшего представления, как к нему теперь обращаться.
—
Стиснув зубы, я осторожно уселся на стул, удерживая спину максимально ровно.
Альба внимательно наблюдал, как я это делаю. Потом спросил:
— Досталось?
Я усмехнулся.
— По мелочи.
Взяв бокал, я сделал глоток. Посмотрел на принца.
Тот помолчал, глядя на пламя свечи. А потом сказал:
— Не люблю лампы. Живой открытый огонь мне всегда нравился больше.
Я вздохнул.
— Странная ситуация. Я смотрю на вас и не понимаю, кого вижу перед собой. Принца? Будущего короля? Или друга?..
Альба усмехнулся.
— Не поверишь. Со мной абсолютно та же история. Только эпитеты другие, — проговорил он. — Завтра с тобой должен начать работать дознаватель. Но… Наверное, я плохой сын и слабый правитель, но от мысли, что кто-то будет вытягивать жилы из человека, которому я как минимум обязан жизнью, мне становится тошно. Поэтому я и пришел поговорить с тобой.
У меня сжались кулаки.
— Ты правда считаешь, что я причастен к случившемуся? Да никто из нас понятия не имел, что он задумал!..
Альба с такой грустью посмотрел на меня, что я невольно умолк.
— В книге учета учеников, оставшейся в Вышгороде, никакого Кира с энергией смерти не значится. Откуда он взялся и когда был принят в школу?
А вот этого я не предвидел. Не ожидал, что кто-нибудь будет сверять списки. Еще бы — я же не думал, что Кир вдруг отрубит голову королю!
А теперь придется или рассказывать правду, которая без некоторых деталей, которые мне придется опустить, выглядит не очень-то убедительно, или врать.
Я по привычке потянулся к карману, в котором обычно лежали папиросы.
Альба открыл ящик стола и одно за другим выложил на стол передо мной коробку со спичками, мой портсигар и пепельницу.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я.
— Не за что.
Я вытащил папиросу, прикурил.
— Кир — мой старый знакомый, — сказал я. — Он был призван вместе со мной из донорского мира. И когда он попросился в школу… я уговорил Азраила зачислить его.
— Ты уговорил?..
— Да, я. Ну, ты же видел сам по спискам — у нас не очень много бойцов. А тут — еще один человек. Почему бы нет? Понимаю, как это сейчас выглядит, но уж как есть.
Альба задумчиво потер подбородок.
— Как есть, значит.
Я выдохнул дым в сторону.
— Слушай, да если бы я знал, что у него на уме — не с собой бы взял, а задушил бы нахрен!..
— В самом деле? — приподнял одну бровь Альба. — Странно. А я решил, что вы — добрые друзья.
— С чего бы это?