Боги, пиво и дурак
Шрифт:
Глава 1. Хуже может быть всегда
Самый простой способ отвязаться от назойливых расспросов и ценных рекомендаций со стороны — это прикинуться спящим.
К счастью, в самолете это сделать просто. Так что я запихнул наушники поглубже и закрыл глаза, отвернувшись к иллюминатору.
Все. Я сплю.
Нет, я не осуждаю возбужденную радость
Им хорошо, у них существуют такие понятия, как «отпуск» и «выходной». А мне стоит только подумать о том, как я перестану думать о работе, как все на свете ломается, выходит из-под контроля и накрепко забирается в голову с новой силой.
Вот и сейчас я чуть было не опоздал на самолет, потому что складу внезапно и вдруг потребовалось устранить проблему, о которой я сам вот уже полгода рассказывал начальству.
Вообще странная штука эта сучья жизнь. Сначала напрягаешься, чтобы получить образование. Потом — чтобы найти себе работу поприличней и бабу поприятней. И все это для того, чтобы сделать свою жизнь лучше.
А потом все идет к черту. И ты не замечаешь, как вместо того, чтобы кататься на хорошей машине, спать с женщинами и тратить деньги, ты херачишь на работе сутками. А машина вместе с бабой, квартирой и еще черт знает с чем трахают тебе мозги. И тратить ты уже начинаешь не только деньги, но и нервы. И при этом пытаешься делать вид, что процесс доставляет тебе удовольствие. Надо что-то менять в своей жизни.
Может, для начала бросить курить?..
Мысли постепенно теряли стройность, и я начал сонно проваливаться в кресло.
Очнулся я от того, что кто-то безжалостно вырвал у меня наушники.
— Даня, Даня!!! — ленкин визг после расслабляющего чила звучал, как железо по стеклу. — Даня, да посмотри ты!..
Самолет вдруг качнулся, будто провалился в воздушную яму. И в следующий момент истошно завизжали все. Кто-то вскочил со своего места, кто-то пригнулся, закрыв руками голову… Испуганная прехорошенькая стюардесса напрасно пыталась перекричать толпу.
Да что за нафиг-то?!
— Даня, что это?! — продолжала визжать Лена, вцепившись мне в руку, как кошка, и глядя в мою сторону такими глазами, будто увидела черта.
И тут до меня дошло.
Она смотрела не на меня. Она смотрела в иллюминатор.
Внутри меня все похолодело, и я медленно повернул голову, готовый увидеть что угодно.
Но такого я все-таки не ожидал.
На удалении от самолета раскручивал свою чудовищную воронку черно-фиолетовый смерч. Он пронзал белую вату облаков внизу, опускаясь в нее тонким хоботом, и расширялся к верху. И сейчас этот смерч двигался прямо на нас.
Я — Даниил Кораблев. Мне двадцать семь лет, я программист и мне совершенно нечего вспомнить перед смертью!
Разве что как
И все.
Ленка уткнулась в меня лицом, размазывая косметику по белой рубашке. Я обнял ее, как будто это могло от чего-то ее защитить.
И в этот миг из смерча в разные стороны ударили ярко-оранжевые молнии.
Бабах!
Самолет дернулся, как подстреленная птица. Сквозь децибелы окружающего шума я услышал, как кто-то в соседнем ряду начал читать молитвы.
А я уставился на приближающийся смерч, мысленно считая секунды, как на светофоре. Три, два, один…
И тут поток кадров остановился.
На фоне черно-фиолетового кошмара, надвигающегося на наш самолет, я вдруг отчетливо увидел полупрозрачный профиль. С той стороны иллюминатора будто бы сидела стеклянная женщина, немного склонив голову.
Призрак медленно повернулся ко мне, улыбнулся и потянулся ко мне сквозь стекло.
На мгновение лицо женщины потеряло прозрачность и стало живым.
Я видел её блестящие каштановые волосы, большие голубые глаза, сочный рот с маленькой темной родинкой под нижней губой и крупные серьги в форме дисков, усыпанных по кругу драгоценными камнями.
Улыбка призрака мягко коснулась моих губ, оставляя ощущение тепла…
И тут десяток огненных молний разлетелись в стороны от приближающейся воронки.
Бабах!!!
Женский образ пропал. Иллюминатор залила чернильная мгла, и в глазах у меня потемнело.
Удар — будто гранитная плита с размаху на плечи рухнула. Меня вжало в кресло, от боли перехватило дыхание, и я отключился.
Тогда я решил, что это конец.
Но я ошибся.
Я очнулся в том же кресле, с Ленкой на груди.
Но самолета вокруг нас больше не было.
Только вечернее солнце, пустынный песчаный пляж вдоль линии моря и очумевшие чайки, орущие во все горло. Резкий ветер дул в лицо.
Я изумленно осмотрелся, и увидел, что кроме наших кресел на песке стоят еще штук двадцать. Пассажиры, сидевшие в них, зашевелились, тараща глаза и озираясь по сторонам. Среди них я с радостью узнал двух моих приятелей, Олега и Валеру.
А впереди между креслами лежала та самая молоденькая стюардесса.
Я принялся тормошить Лену — просто чтобы убедиться, что она живая.
Она оказалась действительно жива. И очень эмоциональна, как всегда. Но я давно научился слушать ее тембр, как музыку, не различая слов. Поэтому убедившись, что Ленка невредима, я поднялся с кресла и подошел к девушке-стюардессе, несмотря на то, что «музыка» моей барышни стала внезапно агрессивной.
Неважно.
Меня куда больше заботило, что в то время как все остальные, живые и здоровые, уже очнулись и принялись расползаться по берегу, эта девчушка даже не шевельнулась.