Боги в изгнании, или Утомлённые властью

Слащинин Юрий Иванович

Её готовность помочь тронула Ворха. Сидя в сугробе, он достал из-под комбинезона складной лучемёт. Подбадривающе улыбнулся Кари, отметив, что всё-таки она красивая. И стало жалко себя до противной тошноты, жалко, что больше не будут его любить такие вот женщины, что вообще ничего не будет…

– Я не отдам тебя им, – сказал Ворх. – Задержу здесь. А ты беги, спасёшься!

– А ты?

– Бионик, найдут по мыслям.

– Разбей его.

Он изумился: разбить бионик? Чудовищно!

Тогда возьми мой блокатор, – сняла Кари шлем и вынула из волос брошку в виде цветка с подковообразным

зажимом. Протянула ему брошку, – надень на бионик.

Вот теперь, наконец, он улавливал её мысли и без слов понял, как надо закреплять блокатор, замаскированный под брошку; почувствовал, что она полна решимости бороться и даже готовится что-то предпринять для его, Ворха, спасения; понял, что стал чем-то ей дорог.

«Тогда пусть любит, – решил Ворх. Зачем это понадобилось ему перед гибелью – он не знал. И, нащупав на скобе под шлемом блок гипнотера, включив диктат, Ворх дал Кари гипнотическое повеление любить его вечно, думать о нём постоянно, томиться сладостной мечтою о его ласках, быть счастливой, угождая каждому его капризу и желанию. За многие годы отрепетированная Ворхом «гамма любви» с помощью гипнотера воздействовала на бионик Кари и проникала в мозг, во все подкорковые центры эмоций, и вписывала ей новые понятия о счастье, символом которого становился Ворх.

Он воздействовал на её мозг ещё и ещё раз со сладостным исступлением обреченного, которому не придётся воспользоваться свершаемым. Казалось, мало сбежавшей с её лица настороженности, появления теплоты во взгляде; он терзал её мозг, пока она не подступила к нему и, застенчиво улыбнувшись, склонила голову, коснулась его. Она – любила.

– Теперь беги, – приказал он, отключив гипнотёр. – Уводи след, а я спрячусь тут. Если погибну… Расскажешь всем, где погиб Верховный Предводитель Ворх.

– Ты… Верховный?! – метнула она изумлённый и испуганный взгляд.

– Быстрее, – махнул он рукой, повелевая, и Кари побежала по лощине вниз, замелькав между шарами скаракосты.

* * *

Рокот моторов приблизился, и стало ясно, что ехали три машины – одна по следу, а две другие – по обе стороны от него. Ворх впился взглядом в заиндевелый шар пластмассового чехла, вобравшего в себя дерево, и, отыскивая на нём швы соединений, намеренно подумал:

«Спрячусь в чехол, а они пусть едут за ней». – И тут же надел на бионик брошку Кари.

Мир сузился до восприятия Ворхом собственного тела, оставив лишь то, что чувствовала кожа, видели глаза, слышали уши. Уход из-под контроля за мыслями предоставлял ему возможность спрятаться, а значит, и выжить. Он плашмя кинулся на снег и, переворачиваясь, скатился по склону вниз, укрылся за сугробом, примяв там удобную для тела площадку. Стал ждать.

По скаракосте ударили в шесть лучемётов, дырявили и кромсали шар, пока он не свалился с перерезанного ствола, и потом ещё били в опадающую оболочку, превращая в труху ветки дерева, а с ними уничтожая и Верховного Предводителя элитян, как они думали. Ворх смотрел на это и представлял, как бы сейчас корчился там, порезанный лучами. Смотрел, наполняясь ненавистью к полицментам, к их Верховному Предводителю Даберу, решившемуся

на убийство в борьбе за власть.

Полицменты сошли со снегоходов и, проваливаясь в снегу, побрели к истерзанному чехлу. Будут искать бионик, чтобы уничтожить улики, понял Ворх, и, выждав, когда полицменты принялись разгребать дымящуюся кучу мусора, безжалостно порезал, покромсал их тонким рассекающим лучом. Разрядил всю батарею.

Добрался до снегохода. Перезарядил лучемёт и энергопояс новыми батареями из запасов полицментов, и погнал снегоход по лыжному следу Кари.

* * *

След оборвался на кромке пропасти. Ворх обомлел, когда увидел перед собой разверзшуюся бездну такой глубины, что постройки Габара с эстакадами и дымными трубами, заполнявшими пространство внизу перед другой горой, устремлённой в поднебесье, казались россыпью детских игрушек.

Понуро сгорбился, представляя, что могло случиться. Вероятно, Кари мысленно уловила, как полицменты уничтожали скаракосту, в чехле которой он должен был спрятаться по её совету, а позже не услышала его призывов. Ну, конечно же! – забыл снять блокатор.

Ворх поднял шлем, сорвал с бионика её хитрый цветок и с ещё большей тоской, навалившейся на него, подумал о происшедшем. Она не улавливала его мыслей, защищенных её же блокатором, а рокот мотора снегохода приняла за приближение погони. Видимо, не в состоянии без него жить, в отчаянии бросилась вниз, подумал он.

К Ворху всё явственней приходило осознание, что и он её полюбил. Это было для него новым и странным. Вылез из кабины снегохода, он смотрел на далёкие огни Габара, а видел её смеющиеся глаза, когда Кари склонялась над ним, чтобы в очередной раз помочь ему подняться и встать на лыжи. Всё, что было между ними, – только вот эти взгляды да смех, а опечален так, что хоть бросайся за ней в пропасть.

Он шагнул, чтобы заглянуть за кромку, навсегда скрывшую Кари, и уловил её голос:

– Не надо! Я здесь.

Ворх оглянулся и увидел Кари, спускавшуюся к нему по склону горы. Он бросился к ней, увяз в снегу. Подъехав, Кари кинулась к нему в объятия, переполненная радостью и ликованием.

– Ты живая! Живая! Любимая!

– Любимый! – повторяла она в ответ.

– Ты же… закоченела! Грейся, – он прижал Кари, обогревая. – Где ты была? Как оказалась там?

– Ты победил их… Я знала, что ты победишь, – ушла она от ответа. Ворх не обратил на это внимания: он ласкал и упивался её ласками. – Скорее в Габар, – заторопился он.

3. Последний оплот

Габар был местом скопления древних рудников, разрабатываемых за много тысяч лет до начала эры Нового Порядка. Выработки, штреки, штольни уходили глубоко в горы, многоярусно ветвились, запутанно пересекались, так что не могли быть подконтрольны охранным постам полицментов с их установками тотальной слежки за мыслями, а потому рабам здесь вынужденно предоставлялось самоуправление. За добытые объёмы руды им выдавались питание, одежда и необходимая техника. Специальные полки полицментов, разместившиеся в древних, перестроенных под казармы крепостях, надёжно запирали ущелье.