Боги в изгнании (с илл.)
Шрифт:
«Да это же… критикан!» — раздался резкий возглас, и приемная вмиг заполнилась гулом возмущенных голосов:
«Взять его!»
«Стража!» «Как он проник сюда?!»
Виз испуганно озирался на окружавшую его стену из блистающих мундиров. Он старался отыскать хоть одно доброе лицо, чтобы взмолиться перед ним: «Я же не критикую. Я так просто… Подумал про себя. Я не…»
«Успокойся, — сказал Ворх, появившийся в дверях. Он с улыбкой оглядел своих пособников, раздвинувшихся, чтобы образовать проход к Визу, властным взмахом руки представил его: — Виз из Флобурга! Брать его не надо. Взят. И доставлен к нам для проявления этих самых уникальных способностей, которые
«Но ведь это тот самый, которого, э-э…» — начал мямлить коротышка.
«…терзали серберы за опасное своемыслие, — договорил Ворх, не любивший медлительности. — А еще раньше был психотрепанирован за всякую чепуху. Я его пригласил, чтобы познакомиться с феноменом мыслительной активности после стирания части памяти».
Ворх приблизился к Визу, робко выглядывающему из-под ветвей, сел перед ним в кресло и откинулся на спинку, показывая всем видом, что разговор состоится в присутствии собравшихся. Столпившиеся за его спиной пособники удовлетворенно заурчали, возвеличивая мудрость главы эгрегера. Виз ждал, что еще приготовила ему судьба, и думал, как права была Ладен, остерегавшая от мыслей.
«Напротив, — сказал Ворх. — Именно твои мысли привлекли к тебе наше внимание. Ты перейдешь в наш эгрегер и станешь сочинять сказки. Оформить…»
«Ко мне…» — торопливо предложил кто-то.
«Нет, ко мне, — заспорил другой. — Сказки-для детей, а я…»
«В мою обслугу, — примирил их Ворх. — Перед сном будешь мне рассказывать, что сочинил, и самое лучшее я передам для экранизации. Доволен?»
«Спасибо. Очень доволен. Рад…» — лепетал Виз, еще не веря свалившемуся счастью.
Ворх поднялся, пошел в свой кабинет, пригласив пособников следовать за ним, и те потянулись один за другим, а проходя мимо Виза, почтительно кланялись ему, заглядывая в глаза. Биз не понимал, почему произошла такая неожиданная перемена их отношения к нему, надеялся только на Ладен, на то, что она все разъяснит и подскажет.
За столом прямого контакта сидели главные лица эгрегера. Объединенные мысленной связью, они представляли как бы единый большой мозг: каждая появившаяся у одного идея тут же становилась достоянием всех, ускоряя таким образом процесс обдумывания. Дирижировал процессом Ворх: «Сейчас можно со всей убедительностью доказать, что выступление Дабера против низших предпринято с единственной целью — привлечь на свою сторону Бауков, которым он предоставил тела носителей. Но Дабер не понял, что тем самым подрывается его авторитет у живущих первой жизнью. Начались перебои с энергией, с поступлением продуктов питания, уменьшился выпуск передвижных средств и многого другого».
«В метрополию увеличился приток рабов, а они под Бауками только едят…»
«И губят технику».
«Фиксирую недовольства».
«Гильорт тоже поймет авантюризм Дабера. Взрыв бомбы в Габаре Даберу не
скрыть».
«Надо помочь «не скрыть», — подталкивал Ворх.
«Как?»
«Предлагаю провести кастовый траур».
«Кто?…»
«Я, Верховный», — поклонился Бишон,
«Тонко придумано, Бишон. Получишь знак отличия».
«О Верховный. Ты щедр. Я стараюсь не ради наград, только во имя
эгрегера, который ты так славно возглавляешь».
Бишон кланялся, кивал головой и ловил на себе завистливые взгляды.
«Траур — хорошо, мы добьем Дабера. Но это — тактическая задача, а нам надо думать о стратегии, предпринять экстренные меры по спасению Нового Порядка».
В ментальном поле установилась тишина, и явственно почувствовалась вибрация страха. Не понимая, что
«Ты оговорился, Верховный. Неточно выразил мысль, — робко пролепетал толстощекий Жираз. — Сказав «спасение», ты как бы выразил сомнение в жизненности, а значит, и в правоте Нового Порядка. А мы, как ты знаешь, наказываем сомневающихся. Надо говорить, что мы заботимся о дальнейшем
совершенствовании Нового Порядка, об его укреплении, расцвете, развитии… Поверь, нам не хочется терять тебя, если враги придирутся к словам…»
«Кто еще так думает?» — обвел взглядом Ворх сидящих за столом и по
смущенным, растерянно-взволнованным лицам понял: все! Не падения строя
боятся — своего падения. Те, кто специально возвеличены, чтобы иметь право
думать и охранять интересы касты, защищать Новый Порядок. Какой абсурд!
«Мы триста лет учим, что такое хорошо и что — плохо. Твои слова…»
«Стоп! Триста лет… А если за эти годы хорошее постарело, подохло
и смердит — все равно будем твердить, что оно хорошее?! Кселензы, одумайтесь!
Принаряженная правда — ложь. А на лжи не сделаешь правильных выводов.
Нужна голая правда, как бы она ни была неприятна нам. Наша система рушится.
Скуды не хотят работать на нас, баянны не хотят за нас думать, а сами мы не умеем
ни думать, ни работать».
«По наследственным способностям мы призваны управлять и властвовать».
«Властвовать — это постоянно побеждать. А побеждают сейчас не сильные мускулами, а изворотливые мыслью. Мы же стали рабами своих рабов».
«Ты говоришь страшное, Верховный».
«Вас пугают слова, а дела будут страшнее. Я их уже вижу». У пособников постепенно проходил испуг, вызванный свободомыслием Предводителя, они начали заражаться его тревогой.
«Если мы позволим вывезти с севера всех рабов, чтобы передать Баукам в носители, то тем самым возвеличим Дабера».
«И он получит Гильорт».
«Он не достоин, Ворх».
«И он не может так гениально рассуждать, как ты, Верховный».
«Прекратить! Мне нужны ваши советы, а не лесть. Мы на краю кратера разбуженного вулкана. Нужны срочные меры, чтобы потушить его».
«Вулкан?! Потушить?!»
«Иначе погибнем со всеми своими претензиями на вечность».
«Что же делать, Ворх?»
«Думайте, мыслители. Только вам дано право думать о судьбах мира», -иронизировал Ворх.
«Что ты предлагаешь?»,
«Не знаю… Может быть, вернуть кселензам мозги?» Ворха не поняли. В ментальном поле установилась тишина. «Давным-давно жил повелитель, который умел заглядывать в чужие головы и забирать все умное себе, — стал рассказывать Ворх, поглядывая на своих пособников. — Пригласил он полководцев, поковырялся у них в головах и забрал себе все их воинские таланты, чтобы стать непобедимым. А полководцы хоть и остались в мундирах, но превратились в дураков. Потом приводили повелителю других военачальников, пушкарей, ученых и поэтов, пахарей и портных. Все таланты присвоил себе повелитель и однажды остался без обеда и без штанов. Все все позабыли, началась разруха. Увидели это рабы и сообразили, что они теперь самые умные, раз вокруг дураки. Подняли восстание и пошли на дворец. Рассердился повелитель, велел армии покарать бунтовщиков, а полководцы не умеют командовать, пушкари — стрелять. Ни один гений не заменит солдата там, где надо применить силу. Так рабы всю армию кулаками переколотили, а повелителя и его мудрых пособников власти пинками выгнали из дворца…» Ворх ждал. Пособники надменно молчали.