Боги-в-злате

Кайм Ник

В сердце обсерватории, в логове Мероведа, как часто думала о ней Гедд, продолжали стрекотать бесчисленные пикт-экраны и инфоканалы, пусть теперь ими больше не управлял их хозяин.

— Похоже, твои товарищи мне не доверяют, — сказала она.

— Некоторые знания лучше хранить в тайне, особенно от смертных. — Картовандис сел в кресло в сердце машины, и бросил на Гедд взгляд. — Что тебе Меровед поведал о нашем враге?

— Немного, — призналась Урсула. — Он сказал, что они называют себя культом Просвещенных, и что их вера —

это отклонение от Имперского Кредо.

Картовандис кивнул, словно решая, приемлемый ли это для нее уровень знаний. Она задалась вопросом, что случится, если он решит иначе.

— Мы считали его уничтоженным. Много, много лет назад, но вот он воспрянул снова. — По тому, как окаменели его скулы, Гедд поняла, что он сжал челюсть.

— Ты злишься, — осмелилась сказать она, внутренне выругав себя за смелость, из–за которой ее вполне могли убить. — За то, что он мертв. За то, что дело незакончено.

К удивлению Гедд, строгое лицо Картовандиса стало задумчивым.

— Незакончено?

— Что бы между вами не случилось, — сказала Гедд, и указала на экраны и вокс-передатчики, последний из которых замолчал после того, как не осталось никого, кто мог бы передавать через них сведения. Теперь из них доносился странный незвук, подобно полузабытому сну, что давил на человека в предрассветные часы. — Большую часть времени он проводил на том самом месте, где ты сидишь. Он называл это своим призванием.

Картовандис оглядел экраны, как будто только сейчас их заметив. Он ощутил боль собственных ран и понял, как, должно быть, чувствовал себя его покойный наставник. Раздражение погасло. Он начал впитывать. Все и сразу.

— Теперь вместо него наблюдаю я, — сказал он. — Покажи, что он хотел нам показать, Гедд.

Двадцать пятая глава

Город Воргантиан, Кобор, в свете Терры

Вспышка света, незаметный скачок энергии в погруженном в вечную ночь городе — так они нашли его. Меровед заставил Орна действовать. Мощь, необходимая для телепортации, выделилась бы в океане безбрежной тьмы. Она лишь очертила район, но Гедд знала, как определить местоположение с большей точностью.

— Они используют метку, — сказала она Картовандису, анализировавшему бесконечные потоки данных. — С ее помощью они помечают логова и убежища, которые культ устроил по всему городу. Вот как Меровед вычислил их.

— Опиши ее мне… — отозвался кустодий, поглощая текущую и архивную визуальную информацию в череде ультрабыстрых саккад.

— Это самая сложная часть, — задумалась Гедд. — Метка поделена на части и нанесена в разных местах. Различить ее можно лишь под верным углом и на правильном расстоянии, в месте, где все части сливаются и формируют одно целое.

— Символ ока с литерой «I» внутри, — произнес Картовандис.

— Эм… Да, именно.

— Я нашел ее.

— Как, уже?

— Да. Записи Мероведа крайне подробные. Телепортационный сполох сильно сузил поиск. Оставалось

лишь проанализировать визуальные данные.

— Моча Святого… — пробормотала Гедд, смотря на пикт-экраны, но видя перед собой только бессмысленное пятно изображений. — Это было проще, чем я думала.

— Это было невероятно сложно, — ответил Картовандис, забрав обратно вложенный в ножны меч, который снял, чтобы войти в машину.

— Тебе потребовалось меньше минуты, чтобы найти ее.

— Знаю.

Старая часовая башня обрушилась во время ульетрясения много лет назад, и так и не была восстановлена. После той трагедии город наполз на нее, накрывая слой за слоем, пока она не стала частью самых нижних глубин.

Половина фасада циклопического строения, которое когда–то наверняка внушало трепет и почтение всякому, кто на него смотрел, торчала из застойной трясины, куда выходили трубы с нечистотами и промышленными отходами. Золотые украшения покрылись патиной, скульптура Императора в облике скрытого под плащом хронолорда, диктующего ход времени, тоже разрушилась. Часовые механизмы башни частично проглядывались в местах, где, подобно ранам на теле, лопнуло пермастекло и кристалфлекс. Огромные шестерни и ржавые пружины, блоки и тросы торчали оттуда во все стороны.

Вход представлял собой старый служебный люк, в который легко мог бы пройти даже почитаемый павший, не говоря уже о трех кустодиях. Внутри раскрывались истинные размеры часовой башни. Из–за обрушения она накренилась под странным углом, что влияло на восприятие пространства и ориентирование в нем.

Кто–то возвел с помощью промышленных паллет и тяжелых металлических дверей несколько площадок, платформ и перекидных мостиков. Эти железные конструкции поднимались к высокому потолку и проходили над подбирающейся снизу трясиной.

Картовандис первым ступил на площадку и огляделся в огромном помещении, освещенном цепочкой натриевых ламп.

В дальнем конце зала он заметил свечение и различил вращение металлической Вексен-клети. Пока она находилась вне досягаемости, где–то в нижнем хранилище или меньшей камере. В главном помещении было достаточно темно, чтобы скрыть в тенях культистов Просвещенных, хотя их не было видно.

— Их всего пару десятков, — сообщил он присоединившемуся Варогаланту и Адио. За ними последовала Урсула Гедд.

— Однажды глаза нас обманули, — сказал он. — Ступайте осторожно.

— Держись рядом, миротворец, — произнес Адио, взмахнув секирой и опустив щит в оборонительную позицию.

— Император защищает… — пробормотала она в ответ.

Адио кивнул.

— Защищает через своих Аквиланских Щитов.

Они уже собирались войти, как из вокс-аппаратов по всей комнате зазвучал скрипучий голос.

— Я знал, что вы придете, — спокойным, размеренным голосом произнес Орн. — Это было неизбежно. Но вы заблуждаетесь, вы слепы. Я помогу Ему возродиться через кровь наследника Сигиллита. Просвещение грядет, если вы это позволите.