Боги войны

Орехов Василий

— По машинам!

Весь свой экипаж Старый переселил в трофейный «Тигр», на который возлагалась основная задача — прорыв. «Тридцатьчетверка» шла в хвосте колонны, в резерве. Ее вел подменный мехвод, которого Старый обстоятельно и емко убедил обращаться с машиной бережно.

Колонна из двенадцати уцелевших танков шла неторопливо, держась кустов и оврагов. Заходящее солнце било в спину.

«Не страшно, не страшно…» — твердил себе Старый.

На самом деле было страшно. Первый запал прошел, ярость

остыла. Пришло время осознать, что этот поход граничит с самоубийством.

Но и отказаться от замысла Старый не мог.

Наконец впереди подмигнул фарами дозорный броневик. Из кабины высунулась рука с красным флажком, последовали три энергичные отмашки. Колона остановилась, Старый выбрался из танка и направился к броневику.

— Я с тобой, — сказал радист.

— Ну что? — кивнул Старый разведчику.

— Вон с того бугра — вся их база как на ладони, — приглушенно ответил тот, словно боялся, что фрицы его услышат. — И мост тоже. Гляньте, только осторожно. Позиция хорошая — можно выскочить, как черти из табакерки.

Старый поднялся на бугор, улегся в траве.

Глянул — и у него просто дух захватило! Перед ним было море света! База напоминала украшенный праздничными огнями волшебный городок.

Светилось все: и широченный мост через реку, и дорожки, и проезды, и россыпь аккуратных одинаковых домишек. Вдали виднелись три огромных — этажей, наверно, в десять — здания, и они тоже источали красивейший яркий свет. Даже звезды над головой померкли от великолепия.

Старому показалось, что он слышит из городка музыку.

— Так что у них тут — война или парк развлечений? — пробормотал он и полез за биноклем.

— Возьми мой, — радист протянул ему увесистую штуку, которая на удивление удобно легла в руку.

— Ух ты! — подивился старый, глянув в окуляры. — Это ж сколько в нем крат?

— До пятидесяти, — равнодушно ответил радист. — Лучше локти упереть, а то трястись будет. И еще…

Он протянул руку и чем-то щелкнул на бинокле. В поле зрения появились какие-то разноцветные пятнышки и рамочки.

— Откуда такая игрушка? Я даже у комкорпуса такой не видел.

— Гляди внимательнее, командир, — сказал новичок. — Там, где подсвечивается красным, вероятно, бронетехника. Засекай сразу, где стоят самоходки. Через танковый прицел ты их не разглядишь.

— Вижу… — пробормотал Старый. — Одна… вторая… на той стороне, сразу за мостом. Третья…

— Ну, что, командир? Постреляем?

«Тигр» неторопливо выехал на бетонное полотно моста. Кирзач еще не достаточно привык к рулевому управлению тяжелым танком и действовал предельно осторожно.

Старый уже ощупывал дальний берег через цейсовскую оптику прицела. Радист же торчал из своего люка и следил за обстановкой через свой чудесный бинокль. Правда,

в тряске это удавалось не очень хорошо.

— Вроде, тихо, — сказал радист. — Вижу двух часовых на шлагбауме, стоят, на нас пялятся. Вроде, не раскусили еще.

— Вот и славненько, — ответил Старый. — Кирзач! Газуй!

Грохочущий, заляпанный грязью и кровью танк рванул через мост. Из-за яркого света фонарей Старого не покидало ощущение, что он на арене цирка. И что за ним следят тысячи глаз. Впереди же пока царил покой и умиротворение.

От шлагбаума навстречу шагнул часовой, подняв руку.

— Кирзач, остановишь, не доезжая метров двадцать до будки! — скомандовал Старый. — У меня уже первый «Хетцер» в прицеле. Дальше — сам знаешь.

— Знаю, не дурак… — отозвался мехвод.

Танк остановился.

— Улыбнитесь, сейчас вылетит птичка! — пробормотал Старый и навел прицел прямо в лоб самоходки, спрятавшейся под навесом из маскировочной сетки.

«Тигр» вздрогнул, выбрасывая в струе огня семикилограммовый подкалиберный снаряд. Вражескую самоходку окутал огненный всполох, затем все затянулось дымом.

Кирзач, не теряя ни секунды, бросил танк вперед, давая Клаусу перезарядить орудие и отсекая врагам возможность прицелиться. Услышав, как лязгнул затвор, тут же без команды остановился.

«Двадцать два… двадцать два… двадцать два», — посчитал про себя Старый, переводя прицел на следующий «Хетцер». Выстрел — и еще одна самоходка превратилась в груду почерневшего железа. А Кирзач уже менял позицию, выжимая из бензинового движка «Майбах» всю его 12-цилиндровую мощь.

— Засуетились! — злорадно сообщил радист.

В самом деле, покою во вражеском лагере пришел конец. Забегали людишки, завыла сирена, поднялись в воздух сигнальные ракеты.

Старый продолжал долбить по беззащитному лагерю, теперь уже фугасами. Перво-наперво снес полосатую будку часовых, которая закрывала обзор на правый фланг. Затем просто начал класть снаряды на ярко расцвеченные дорожки и домики. Где-то уже занялся пожар.

На мосту уже скребли траками по бетону первые ИС-ы, «тридцатьчетверки» и «кавэшки», изредка постреливая по праздничным огням. Ожил радиоэфир — теперь не было смысла прятаться.

— У нас минут двадцать, пока они не выгонят свои танки из ангаров! — отрывисто сообщил радист. — Не увлекайся командир, не забывай, нам еще уйти надо.

— Успеем, — мрачно буркнул Старый. — Все успеем. Кирзач, жми газ, ломай шлагбаум — едем веселиться!

«Тигр» выехал на гравийную дорожку, свалив мимоходом несколько фонарей. Развернулся и попер прямо через газоны и живую изгородь, ломая какие-то скамейки, беседки, обрывая провода и гирлянды.

— Командир, ты только глянь! — воскликнул радист. — У них там ресторан!