Боги войны

Иггульден Конн

— Господин, мы можем задержать их, а ты скачи! — крикнул Помпею декурион Каситас.

Но диктатор сидел в седле, словно оглушенный. С того страшного момента, как прозвучал римский военный горн, Помпей не произнес ни слова. А он-то думал, что отныне не услышит этого звука.

Глядя на легионы, разбившие его под Фарсалом, Помпей тер потемневшие губы и размышлял, не броситься ли ему в атаку вместе с остатком своей конницы? Величественный жест! Поэты, которые будут слагать о нем песни, прославят этот поступок.

Жестокий приступ

боли притупил зрение диктатора. Он уже не носил доспехи — опухоль просто не умещалась под ними. Она постоянно увеличивалась и давила на легкие, мешая нормально дышать. Иногда Помпей все готов был отдать, лишь бы погрузиться в спасительную тьму. Он мечтал, чтобы его муки прекратились, и сейчас, поглаживая шею коня, диктатор собирался понестись галопом в последний раз.

— Господин! Ты еще можешь уйти! До моря несколько миль! — ревел Каситас, пытаясь привести своего командующего в чувство.

Помпей моргал, медленно приходя в себя. Легионы Цезаря перестали расплываться у него перед глазами. Диктатор повернулся к декуриону; тот взглядом отчаянно упрашивал командующего бежать.

— Делайте, что можете, — молвил наконец Помпей, и Каситас, несмотря на вопли и топот, услыхал и обрадованно кивнул. Он стал выкрикивать приказы окружающим его солдатам:

— Квинт, сюда! Возьми Луция и следуйте за консулом. Мы задержим легионеров, насколько сможем.

Названные воины выдвинулись из строя в сторону Помпея. Диктатор смотрел на солдат, не захотевших бросить своего командира. Нерешительность, которая с усилением болезни подавляла его разум, казалось, дала ему небольшую передышку.

— Вы служили мне верно! — сказал он. Затем развернул коня и поскакал прочь. Удаляясь, Помпей слышал приказ начать наступление. Его люди шли в свою последнюю, безнадежную атаку против Цезаря.

Море недалеко, и там есть корабли, которые увезут Помпея с римской земли. Он затеряется в странах, где у Рима нет власти, и Юлий никогда его не отыщет.

Помпей похлопал по кожаной сумке, прикрепленной к седлу, — золото приятно позвякивало. В Египте ему не придется бедствовать. Там есть искусные лекари, и они помогут ему избавиться от мучений.

Когда до неприятеля оставалось меньше тридцати футов, легионеры Четвертого и Десятого метнули пилумы. Тяжелое оружие поразило первый ряд коней, и идущие следом остановились — путь оказался закрыт. Ветераны бросились вперед, всаживая легкие копья в топчущихся на месте коней и сдергивая на землю всадников. В Галлии им приходилось сражаться против конницы, и они не боялись встающих на дыбы лошадей.

Солдаты Помпея не дрогнули, и Юлия удивило столь отчаянное упорство. Их положение было безнадежно, но люди дрались с мрачной решимостью. Консул не мог поверить, что это те самые воины, чье поспешное бегство он наблюдал в битве при Фарсале.

Над полем неслись гортанные крики, железо с хрустом пронзало плоть. Конница Юлия обошла противника с флангов и теперь добивала его со всех сторон. Кони топтали какие-то фиолетовые цветы, кругом летели кровавые брызги; люди отупели от пролития крови.

Когда конников Помпея

осталось меньше тысячи, Юлий приказал трубить отбой. Легионеры отступили от груды истерзанных тел, и в наступившем затишье Юлий обратился к солдатам Помпея.

— Для чего вы непременно хотите биться до последнего? — крикнул он.

Подъехал воин в доспехах декуриона и отсалютовал, мрачно глядя на Юлия.

— Нам не привыкать класть головы, — сказал Каситас. — Главное — восстановить нашу честь.

— В вашей чести не может быть сомнений, декурион. Я дарую вам помилование. Скажи своим людям, что я прошу всех остановиться.

Каситас с улыбкой покачал головой.

— От тебя ли я это слышу! — сказал он, поворачивая коня.

Юлий дождался, пока декурион доедет до своих, и только потом вновь двинул людей в атаку. Понадобилось немало времени, чтобы перебить неприятеля. Когда на окровавленном лугу осталось несколько едва живых всадников, Юлий опять предложил им сдаться и опять получил отказ. Последний солдат Помпея, уже потеряв коня, сбитый с ног, пытался поднять меч.

Легионеры не радовались победе. Они стояли, покрытые кровью, и задыхались от усталости. На поле боя царила тишина, и многие воины шепотом возносили молитвы за тех, с кем сейчас сражались.

Юлий покачал головой, переживая увиденное. Тем временем солдаты начали искать тело Помпея. Однако его так и не нашли и сообщили об этом командующему. Юлий в задумчивости устремил взгляд на юг.

— Он не заслужил такой преданности… Найдите подходящее место для лагеря. Завтра отправимся дальше, после того как предадим погребению солдат. Различий не делать. Все они — римляне.

Юлий отправился в Александрию на трех торговых кораблях, взяв с собой две тысячи солдат — столько осталось людей в его любимом Десятом легионе. Своих экстраординариев и Четвертый легион он оставил на побережье Малой Азии — дожидаться подходящих кораблей. Неизвестно, удастся ли в Александрии найти Помпея. Египет никогда не подчинялся Риму, и Юлий знал о нем только то, что учил в детстве. Александрия — место упокоения царя, которого Юлий почитал как никого другого. Деяния этого царя будут помнить многие века. Даже правящая династия египетских фараонов происходит от одного из полководцев Александра — Птолемея.

Если бы Помпей не бежал через море, Юлий все равно нашел бы время приехать сюда, чтобы увидеть места великой славы, о которых слышал еще мальчишкой. Он вспомнил, как стоял однажды перед разбитой статуей Александра, мечтая прожить жизнь так же достойно. А вскоре он ступит на землю Египта правителем величайшей державы мира. Ему не нужно преклонять голову перед памятью великих царей.

Эти мысли вызвали у Юлия тоску по родному дому. Консул представил себе весенний Рим и Форум. Перед толпами римлян выступают ораторы, обсуждают философские вопросы и за скромную плату объясняют законы. Юлий успел состариться, служа Риму, однако за свою жизнь он прожил в родном городе лишь несколько месяцев. Свою молодость полководец оставил в дальних странах и потерял гораздо больше, чем дал ему Рим.