Богиня мести
Шрифт:
Харри сделал паузу, а потом медленно и четко произнес:
— Потому что тебе необходимо бояться, да, бояться, чтобы совершать верные шаги.
— Какие, к примеру?
Харри тяжело вздохнул:
— Я все улажу, Ракель, я все улажу.
Харри позвонил Вигдис Албу сразу, как только Ракель положила трубку. Она ответила после первого же звонка.
— Это Холе. Вы сидите у телефона и ждете звонка, фру Албу?
— А вы как думаете? — спросила она, растягивая слова, и Харри решил, что после его ухода она пропустила по меньшей мере пару стаканчиков.
— Понятия не имею. Но мне надо, чтобы вы заявили
— С какой стати? Я по нему не тоскую, — она печально хохотнула.
— Ладно, объясню: мне нужен повод, чтобы объявить его в розыск. Так что выбирайте — либо вы заявляете о его исчезновении, либо я объявляю его в розыск. По обвинению в убийстве.
Последовала долгая пауза.
— Я не совсем понимаю, инспектор.
— А чего тут понимать-то, фру Албу? Значит, вы отказываетесь заявлять об исчезновении мужа? Хорошо, так и запишем.
— Погодите! — крикнула она. Харри услышал на другом конце провода звук разбившегося стакана. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Ведь Арне уже в розыске.
— Да, я его разыскиваю. Но пока еще официально об этом не заявлял.
— Разве? А как же трое детективов, что приехали ко мне после вашего ухода?
У Харри мурашки пробежали по коже:
— Что еще за трое детективов?
— Вы что там в полиции вообще друг с другом не общаетесь? Они меня так напугали и уходить не спешили.
Харри привстал:
— Они в синем БМВ приехали, фру Албу?
— Харри, я ведь вам говорила насчет всяких этих фру?
— Ладно, что вы им сказали?
— Сказала и сказала. Ничего из того, о чем мы с вами говорили, как мне кажется. Они посмотрели несколько фотографий и… да нет, они в общем-то не хамили, но…
— Почему же они все-таки ушли?
— Ушли?
— Они бы не ушли, если б не узнали то, зачем приходили. Поверьте мне, фру Албу.
— Харри, я уже устала напоминать…
— Подумайте! Это очень важно.
— Да господи боже мой, ничего я им не сказала, я же говорю. Я… а ну да, я дала им прослушать сообщение Арне, он оставил его на автоответчике два дня назад. И они ушли.
— Вы же говорили, что не общались с ним.
— А я и не общалась. Он просто оставил сообщение, что взял Грегора с собой. Так оно и есть: я слышала лай Грегора.
— Откуда он звонил?
— А откуда мне знать?
— Во всяком случае тем, что были у вас, это известно. Вы можете прокрутить сообщение для меня?
— Но он просто говорит…
— Будьте добры, сделайте, как я говорю. Речь идет о… — Харри попытался высказать свою мысль иначе, но не нашел других слов, — о жизни и смерти.
Харри слабо разбирался в нюансах политики развития транспортной инфраструктуры. Он и слыхом не слыхивал о расчетах, согласно которым строительство двух туннелей в районе Винтербро и продолжения автобана поможет избавиться от пробок на трассе Е-6 к югу от Осло. Не ведал он и о том, что главным аргументом в пользу осуществления этого миллиардного проекта были не пожелания избирателей, мотавшихся взад и вперед из Мосса и Дрёбака, а соображения повышения безопасности дорожного движения. Не были ему известны и расчеты, которыми чиновники департамента транспорта пользовались для обоснования общественной значимости проекта и в которых человеческая жизнь оценивалась в 20,4 миллиона крон, включая расходы на «скорую
Запись сообщения, которое Вигдис Албу прокрутила ему по телефону, длилась всего пять секунд и была информативна лишь в одном смысле. Но этой информации оказалось для Харри достаточно, и содержалась она вовсе не в десяти словах, которые произнес Арне Албу, прежде чем повесить трубку: «Я взял с собой Грегора. Просто хочу, чтоб ты знала».
Но фоном служил не бешеный лай Грегора.
Это были пронзительные крики. Крики чаек.
Уже стемнело, когда показался указатель съезда на Ларколлен.
Перед домом стоял джип «чероки», но Харри проехал дальше к развороту. Однако и там синего БМВ он не обнаружил. Припарковался Харри прямо напротив дома. Бессмысленно пытаться проникнуть внутрь: он услышал собачий лай, еще когда опустил стекло, довольно далеко от вершины холма.
Харри понял, что следовало бы захватить с собой оружие. Дело не в Арне Албу, он вряд ли был вооружен, поскольку не знал, что кто-то угрожает его жизни, а вернее сказать, желает его смерти. Но теперь кроме них на сцену вышли и другие актеры.
Харри вылез из машины. Чаек не видно и не слышно. Он предположил, что голос они подают только днем.
Грегор был привязан к перилам крыльца. Зубы его сверкали при лунном свете, и у Харри сразу же снова засаднила рана на затылке. Но он заставил себя размеренным шагом подойти к заливавшемуся лаем псу.
— Помнишь меня? — прошептал Харри, приблизившись настолько, чтобы почувствовать его жаркое дыхание. Цепь, на которой сидел Грегор, натянулась. Харри опустился на корточки, и, к его изумлению, лай утих. Судя по хриплому дыханию, пес просто изнемог. Грегор уткнул морду в передние лапы и совсем умолк. Харри потрогал ручку двери. Она оказалась заперта. Он прислушался. Вроде бы никто в доме не разговаривал. Но в комнате горел свет.
— Арне Албу!
Ответа не последовало.
Харри выдержал паузу и повторил попытку.
В фонаре ключа не оказалось. Тогда он подобрал увесистый камень, перелез через перила веранды, выдавил стекло в одном из квадратиков, на которые была разделена ведущая в комнату дверь, просунул руку внутрь и открыл защелку.
Никаких признаков борьбы в комнате он не обнаружил. Скорее речь могла идти о спешном отъезде. На столе лежала раскрытая книга. Харри поднял ее. Это был «Макбет» Шекспира. На открытой странице одна строчка была обведена синей ручкой: «Я слов не нахожу. Тебе их скажет мой меч». [44] Он огляделся, но никакой ручки не обнаружил.
44
Перевод Б. Пастернака.