Богиня моря
Шрифт:
В конце концов она решила, что одиночество и оплакивание своей несостоявшейся «семейной» жизни – это вовсе не то, чем можно гордиться.
И она нашла некое «противоядие»: если Зак звонил и говорил, что снова задерживается, то Линда отправлялась в гости к Саре.
Новым поводом для нового конфликта оказался, как ни странно, Генри. Он пришел вместе с Заком.
– Я пригласил Генри в гости.
– Хорошо, но ты мог бы и предупредить.
– Линда, не стоит беспокоиться. Я очень неприхотлив, –
В его обществе Линда смогла немного расслабиться. Генри много шутил, а потом, улучив минутку, шепнул ей:
– Я вижу, вы приняли мои советы к сведению, Линда.
Секундой позже она догадалась, что имеет в виду Генри, – в ее глазах больше не было явного обожания.
– Да, – выдавив улыбку, подтвердила она и тут же нашла необходимые слова, чтобы указать ему на слишком пристальное внимание к ее персоне:
– Однако я заметила, что вы сами не торопитесь следовать собственным советам.
– Я не в силах скрыть свои чувства.
– О каких чувствах идет речь? – осведомился Зак.
– О моих чувствах к Линде, – ничуть не смущаясь, с улыбкой заявил Генри.
– Ах вот как.
– Генри шутит.
Но отрицание только усилило недовольство Зака.
Чуть позже Зак отправился проводить Генри.
Линда мыла посуду, когда Зак появился на кухне.
– Решила заставить меня ревновать? – без предисловий спросил он.
– Как ты мог подумать?! – Линда задохнулась от возмущения.
– Для меня не секрет, что ты нравишься Генри. Но не стоит использовать моего друга для решения своих проблем.
– У меня нет проблем, Зак. Проблема в тебе…
– Не устраивай мне сцен.
Она вдруг все поняла.
– Это ты устраиваешь сцену.
Линда домыла и убрала посуду, сняла и аккуратно сложила фартук и рассеянно огляделась.
Потом она направилась в комнату и стала складывать свои вещи.
– Новая демонстрация? Но я больше не побегу за тобой. Так и знай.
– Я и не жду. Прощай, Зак.
23
Первая неделя без Зака прошла в каком-то забытьи. Линда стала похожа на робота. Она избегала приглашений обеспокоенных родителей, с усилием притворялась, что с ней все хорошо, на работе. Единственной отдушиной для нее стало общение с Сарой. Она ни о чем не спрашивала, всегда находила повод посмеяться, а ее маленькая дочка была просто ангелом.
Вечер пятницы представлялся Линде особенно ужасным: Сара должна была дежурить в клинике, и Линде грозил призрак одинокого вечера, а впереди маячил безрадостный уикенд…
– Сара, можно я поеду с тобой?
– Думаю, никто не будет против, если ты навестишь нескольких детишек. Но если ты пытаешься найти забвение, то хочу предупредить, что от себя, Лин, не убежишь. Тебе пора перестать мучить себя, надо
– Я пытаюсь, Сара.
Подруга вздохнула.
– Ладно, нам пора ехать.
Помня о том, что маленькие пациенты клиники – это дети из малоимущих семей, Линда остановила машину возле магазина игрушек и, извинившись перед Сарой, исчезла на несколько минут. Вернулась она, нагруженная пакетами с игрушками. Сара только покачала головой, но ничего не сказала.
Несколько часов, которые Линда провела в обществе больных ребятишек, были бальзамом, пролившимся на ее душу. Собственные страдания и метания вдруг показались ей незначительными, а потом она и вовсе забыла обо всем, играя с детьми и помогая Саре укладывать их спать.
Линда дала обещание Марии, маленькой девочке, которая с трудом говорила по-английски, зайти к ней еще раз, перед отъездом.
– Лин, тебе надо было стать воспитателем.
– Разве для меня все уже потеряно?
– Нет, конечно нет. Дети так и тянутся к тебе.
– Просто им не хватает родительской ласки.
Их папы и мамы вынуждены почти круглые сутки зарабатывать деньги на пропитание своих детей. У них такие большие семьи… Мария мне сказала, что у нее восемь братьев и сестра. Десять детей в семье, Сара!
– Да, жизнь – это беспощадная борьба. Как бы жестоко это ни звучало.
– Но нельзя допускать, чтобы сильнейшие выживали за счет слабых.
– Ты права. Но, к счастью, время, отпущенное на философию, уже истекает. Нам пора собираться домой.
– Подожди секунду, я только попрощаюсь с маленькой Марией, я ей обещала.
– Хорошо, только не задерживайся.
Линда быстро и бесшумно направилась в палату, где лежала маленькая черноволосая девочка.
Дверь в палату была приоткрыта. Комната едва освещалась тусклым ночником, и, когда Линда направилась к кроватке Марии, справа от нее вдруг выпрямилась высокая фигура в белом халате, которую Линда не заметила из-за скудного освещения. Она прижала руки к груди, с огромным трудом подавив испуганный возглас.
– Линда? Что ты здесь делаешь?
Услышав голос Зака, она остолбенела, решив, что у нее начались слуховые галлюцинации. Но вот белая фигура двинулась прямо на нее, и Линда узнала Зака.
– А что ты здесь делаешь?
– Тихо, разбудишь детей.
Он больно ухватил ее за локоть и потащил за собой. Линде удалось освободиться от его хватки только в коридоре. Она отступила на шаг и помассировала локоть, чтобы не осталось синяков.
– Как ты здесь очутился?
– Хочу спросить тебя о том же самом. Здесь запрещено появляться людям, не относящимся к медицинскому или к обслуживающему персоналу.