Богиня по ошибке

Каст Филис Кристина

Я раздумывала над этими словами, изучая его новый вид. Кентавр превратился в невероятно высокого мужчину — наверное, на целый фут выше моих пяти футов семи дюймов. Кожа у него была того же смуглого бронзового оттенка, только на этот раз она покрывала все его тело. Ноги длинные и мускулистые. Он был нагой. Мой взгляд спустился с его торса до талии, а потом еще ниже. Да, абсолютно нагой.

Он превратился в обычного мужчину и, видимо, был чрезвычайно счастлив находиться здесь, во всяком случае, очень быстро восстановил свои силы. Говорят, можно определить размер пениса у мужчины

по длине его пальцев. Так вот, позвольте вам заметить, что у него были чертовски большие ладони.

Он прокашлялся. Я подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

— Ну как, я сойду за обычного мужчину?

Я с радостью услышала, что в его голос вернулись низкие бархатные нотки.

— Безусловно.

На самом деле мне хотелось завопить во все горло, подражая своим соотечественникам: «Черт!.. Да, парень!» Но так как он не был родом из Оклахомы, то я сочла, что подобный крик будет неуместным. Желая выразить свое восхищение его мужественностью, я вместо этого поднялась, заключила его в объятия, прижалась к нему всем телом и поприветствовала по старой оклахомской традиции.

Он поднял меня на руки, опустился на кровать, посадил себе на колени, зажал грудь ладонью и припал губами к соску, теперь уже голому. Довольно скоро, к сожалению, муж от него оторвался и посмотрел мне в глаза. Голос его прозвучал хрипло:

— Скажи, чего ты хочешь. Что я должен сделать? Я до сих пор никогда не занимался любовью как мужчина.

Я обхватила его за шею, притянула к себе и прошептала прямо ему в губы:

— Я тоже никогда не занималась любовью как мужчина, но что-то мне подсказывает, что мы прекрасно справимся.

Он начал смеяться, но я закрыла ему рот поцелуем и направила его руку в свою влажную промежность. Муж застонал.

Я ошиблась только в одном. Мы справились не просто прекрасно, а гораздо лучше.

16

— Мне казалось, ты говорил, будто превращение истощает твои силы? — чуть задыхаясь, произнесла я, когда мы в третий раз справились не просто прекрасно, а гораздо лучше.

Я лежала уютно, положив голову ему на грудь. Он ответил, отплевываясь от моих непокорных кудряшек:

— Последствия сказываются, когда я принимаю свой о6ычный вид. Я не способен оставаться преображенным дольше чем на одну ночь. — Он приподнял мое лицо и серьезно вгляделся в него. — Ты ведь понимаешь, что я не могу сохранять человеческий облик?

— Конечно.

Я тронула его щеку и удивилась, не обнаружив на ней щетины, а потом вспомнила, что никто из его соплеменников не брился и не обрастал бородой за те дни, что мы провели в дороге.

— Ты не человек, ты кентавр. Я знаю.

Мы посмотрели друг на друга. Я боялась, как бы не испарилась та доверительность между нами, которой мы достигли. На самом деле я не понимала, что он за существо. Все эти превращения были абсолютно чужды тому миру, к которому я привыкла, и казались чем-то из области научной фантастики. Но сам он не был мне чужд.

— Ты мой муж, и неважно, человек или кентавр, — хитро улыбнулась я. — Можешь превращаться в кого угодно.

«Остается только надеяться, что он заранее меня предупредит».

Клан-Финтан

с облегчением вздохнул и нежно поцеловал меня в лоб.

— Да, я твой муж.

— И я рада этому. — Довольная, я только крепче прижалась к нему.

— Я тоже.

Я обвила его ногу своей. Он положил на нее ладонь и медленно начал ласкать — от очень чувствительной точки под коленкой до ягодицы и обратно вниз. Мои веки затрепетали, закрылись сами собой. Похоже, массаж подействовал как снотворное. Однако я старалась прогнать сон, не желая попусту тратить наши с ним ночные часы.

— Ш-ш, — прошептал он, уткнувшись в мою шевелюру. — Отдохни. Я буду здесь.

Я кивнула и позволила себе погрузиться в глубокий сон.

Меня разбудил теплый поцелуй в щеку. Сквозь закрытые веки пробился мягкий предрассветный лучик, заставивший меня только крепче зажмуриться. Еще один поцелуй в щеку — и я вспомнила, где нахожусь, а когда потянулась и ощутила болезненную чувствительность во всем теле, то сообразила с кем. Я улыбнулась, зевнула и наконец медленно открыла глаза.

Во-первых, я заметила, откуда идет свет, и удивилась, что одной стены в моей комнате вообще не существует. Прищурившись, я увидела огромные скошенные окна, выходящие на прекрасный розарий. Они явно смотрели на восток, так как розовато-лиловый рассвет сначала тронул цветы, а потом заполз ко мне в комнату.

Затем огромная тень на краю кровати зашевелилась, наклонилась и снова поцеловала меня. Я сонно протянула руку, наткнулась на шелковый ворс, покрывавший передние ноги кентавра, легко провела пальцами по шкуре, игриво подергала шерсть и проговорила:

— С добрым утром. Я удивилась откуда столько света. Мне казалось, за этими шторами находится стена, а не окна и сад.

— Что? Рианнон, почему ты не знаешь собственной спальни?

От его вопроса я мигом проснулась и поняла, что сонным был не только мой голос, но и мозг. «Ну вот, я все испортила».

Резко сев в кровати, я принялась тереть глаза, чтобы выиграть время. Сквозь пальцы я увидела, что Клан-Финтан внимательно меня изучает.

— Какой странный сон мне приснился. Моя комната изменилась. Все было так реалистично, что я поверила, будто это происходит на самом деле… — Я замолкла, не закончив фразу.

Он открыл рот, собираясь продолжить расспросы, по отвлечение внимания — моя лучшая тактика. Я встала во весь рост на кровати и прыгнула к нему на руки. Он машинально меня поймал, и я принялась покусывать его шею и ласково тереться о нее.

— Теперь я окончательно проснулась.

В его груди прогрохотал смех, и я расслабилась.

«Нет, мне определенно следует поговорить с Аланной и выяснить, почему нельзя ему сообщить, кто я такая».

В дверь два раза громко стукнули.

Клан-Финтан вернул меня на кровать, я завернулась в простыню и выкрикнула:

— Входите!

В комнате появилась Аланна, понимающе улыбнулась нам и сказала:

— Милорд, миледи, надеюсь, у вас была ночь, богатая событиями.

Клан-Финтан фыркнул, что, видимо, означало согласие, а я почувствовала, как краснею, словно дева. Таковой я не являлась ни в коей мере.