Богиня по зову сердца
Шрифт:
Нет. Никогда.
Я тоже. Это ненормально, Клинт.
Да. Но земля знала, что так будет.
Да, ты уже говорил. Но что именно ты имеешь в виду? — уточнила я, вглядываясь в пейзаж, проносившийся мимо.
Я почувствовал это в деревьях. Поначалу все происходило обычно, как каждый год. Они накапливали энергию, чтобы продержаться осень и зиму, но очень скоро я ощутил разницу. — Он с трудом подбирал слова. — Лес будто замкнулся в самом себе, поглощал энергию и загонял ее глубоко внутрь. Животные стали пугливыми. Исчезли даже олени, которых так много, что они всегда попадаются тебе на прогулке. Я понял намек, увеличил запасы еды,
Я кивнула и понимающе посмотрела на него. В Оклахоме обычно так и случалось. Большой снегопад здесь был редкостью. О метелях никто и не слышал, зато дождь со снегом выпадает примерно раз в три года, независимо от того, нужен он или нет. В большинстве случаев — нет. В результате линии электропередач, деревья и дороги покрываются льдом, и ездить становится практически невозможно.
Нет, такого, как сейчас, я никогда не видел. К вечеру все покроется снегом. Шаннон, это будет не сугроб в шесть, восемь или десять дюймов. Такой снегопад напрочь завалит машины, если не закончится.
Что-то здесь не так, — вслух подумала я.
Нуада, — произнесли мы с ним одновременно.
А я готов поклясться, что дело не обошлось и без Рианнон, — сказал Клинт.
— Где какая беда, там обязательно приложила руку Рианнон, — проворчала я и вспомнила, как Нуада говорил, что это я позвала его.
А уж мне ли не знать, что ничего подобного я не делала!
Я глубоко вздохнула и сказала то, что мне никак не хотелось озвучивать:
Нам нужно поговорить с Рианнон.
6
К несчастью, я думал о том же, — обреченно произнес Клинт.
Где она?
Он покачал головой:
Не знаю. Когда Рианнон вчера позвонила, я услышал ее голос впервые за последние несколько недель.
Разве она живет не в Талсе? — Я была абсолютно Уверена, что покойный мистер Нефтяной Магнат оставил ей потрясающий дом, где она могла бы свить гнездо.
— Насколько мне известно, в Талсе эта особа бывает только наездами, — поморщился Клинт, — Обычно она со Мной связывается с одной целью — напомнить о том, что я Должен ее боготворить. Рианнон приобрела квартиру с видом на озеро в Чикаго, часто живет в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.
Боже правый, да ведь она здесь всего полгода!
Время не имеет для нее значения.
А для меня очень даже имеет. Я хочу понять, как мне отослать Нуаду обратно в ад или куда еще, а самой вернуться в Партолону.
«Причем сделать это нужно до того, как у меня родится ребенок, принадлежащий другому миру. Я ведь даже не знаю, можно ли кому-то еще перейти грань вместе со мной. Мне и одной пришлось нелегко, а как будет с младенцем?»
Я закрыла глаза и вздохнула, подавляя слезы, вызванные гормонами.
Ты все еще страдаешь от последствий перехода, — мягко пробасил Клинт, — Отдохни немного. Я разбужу тебя, когда будет нужно, чтобы ты показала мне, как добраться до дома твоего отца.
Я услышала, как он зашуршал чем-то, когда развернулся в кресле водителя.
Возьми вместо подушки.
Я открыла глаза. Клинт протягивал мне свою куртку.
Спасибо.
Я соорудила из куртки некое подобие подушки, прислонила к дверце «хаммера» и опустила на нее голову. Ткань была мягкая, все еще хранящая тепло его тела. Я дышала глубоко и ощущала запах опрятного сильного мужчины со слабыми нотками какого-то лосьона после бритья. В перерывах между дремотой и бодрствованием
Мы с Хью Джекманом летели над землей, пронзая тучные фиолетовые облака. Он крепко обнимал меня, покусывал мою шею и рассказывал, какой роскошный номер заказан для нас в «Хайатте» на Каймановых островах.
Но тут кто-то бесцеремонно вырвал меня из этого сна и зашвырнул в огненный туннель. Я понимала, что больше не имею тела, но мне все равно казалось, будто сердце сжалось в груди. Я не могла дышать, в состоянии полной паники открыла рот, чтобы закричать, но тут мой призрак вырвался из туннеля. Я не знала, где нахожусь, меня накрыло волной тошноты. Я хватала ртом холодный воздух, не понимая, как это призрака может так сильно тошнить. Но вскоре головокружение утихло, а знакомое чувство парения меня успокоило. Шум, донесшийся снизу, привлек мое внимание.
При виде огромного храма я испытала бурю чувств. Дом! Храм Эпоны. Я неспешно дрейфовала, наслаждалась чудесным знакомым видом. Здесь был поздний вечер, небо успело окраситься тонкими пастельными тонами партолонского захода. Гладкие кремовые стены, окружавшие храм, ловили меняющийся свет и отражали его магическим перламутровым мерцанием. Храмовая гвардия уже начала зажигать многочисленные светильники и факелы, которым предстояло гореть всю ночь, освещая храм Эпоны. Я узнала нескольких своих молоденьких служанок, переходивших с одного двора на другой с охапками тонких простыней или корзинками ароматных трав.
Поначалу мне показалось, что все здесь шло нормально. Я взирала на дорогой сердцу вид мокрыми от слез глазами, но потом меня стали терзать смутные подозрения. Здесь что-то произошло, по крайней мере изменилось.
Когда мои самые молоденькие служанки встретились и молча разошлись, я поняла, что в святилище вообще никто не разговаривал. Причем вовсе не потому, что кто-то заколдовал храм, погрузив его в непроницаемую тишину. Я опустилась пониже. До меня доносились легкие семенящие шажки по мраморному полу. Какой-то гвардеец — толстая накидка, подбитая мехом, только отчасти скрывала его мускулистую фигуру, которую я оценила по достоинству, — тихо выругался, когда обжег себе руку, зажигая факел. Значит, дело не в том, что люди не могли говорить. Они просто сами не желали разговаривать. Атмосфера в храме угнетала. Даже воздух здесь был какой-то густой и душный.
«Да что, черт возьми, случилось?»
Такие мысли словно подтолкнули мое призрачное тело, и оно начало продвигаться к центру храма. Я опустилась сквозь купольный потолок как раз в то мгновение, когда солнце скрылось за горизонтом.
Моя купальня была непривычно темной и какой-то заброшенной, как бывает в доме, который слишком долго простоял пустым. Мне было невероятно грустно видеть, что зал, знавший столько смеха и веселья, превратился в пустую оболочку.
Фигура, укутанная в накидку с капюшоном, тщательно зажигала свечи в золотых подсвечниках в виде черепов, стоявших в нишах гладких стен. Тонкая рука слегка подрагивала. Женщина переходила от одной свечки к другой, не пропуская ни единой. Ее окружала атмосфера отчаяния. Тонкая щепочка, которую она использовала вместо спички, догорела почти до конца. Женщина охнула, уронила обугленный кусочек на мраморный пол, поспешила затоптать тлеющую деревяшку и ненароком сбросила капюшон. Я увидела мягкие черты Аланны.