Богиня весны
Шрифт:
Харон ощущал присутствие своего бога. Он знал, когда именно Гадес ступил на борт его лодки. Харон также знал, что Гадес хочет скрыть свое присутствие от богини. Лодочнику пришлось проявить осмотрительность и осторожность. Поэтому Харон, стоя на противоположном конце маленького суденышка, не отводил глаз от Персефоны. Он видел, как богиня цеплялась за скамью, на которой сидела, — с такой силой, что костяшки изящных пальцев побелели. Она напряженно выпрямилась, как будто старалась бросить вызов собственному страху. Ее маленький огонек, освещавший пространство вокруг богини, окружал
Лодка наскочила на волну и пугающе качнулась. Персефона вздрогнула.
«Поосторожнее и побыстрее!»
Гнев Гадеса ворвался в мысли Харона. Лодочник склонил голову, давая знать, что все понял, и содрогнулся от силы ярости темного бога. Однако благодаря присутствию бдительного владыки Подземного мира остаток пути прошел гладко.
— Иди по дороге вон в ту сторону, богиня. — Харон показал вперед, в темноту. Лина шагнула с борта лодки на берег. — Ворота Гадеса как раз там. А за ними ты найдешь выход в Верхний мир.
Лина вдруг осознала, что совершенно не нуждается в подсказках Харона. Деметра была права, ее тело как будто бы само ощущало, как выйти в Верхний мир. Однако Лина вежливо улыбнулась лодочнику.
— Спасибо, Харон. Дорога отсюда мне уже знакома. — Она сделала пару шагов, остановилась и снова повернулась к высокому полускелету. — Ты ведь будешь здесь, когда я вернусь, да?
Харон чуть не улыбнулся.
— Да, богиня.
— Очень хорошо.
Лина, окруженная светом, пошла прочь от озера. Гадес, оставаясь невидимым, последовал за ней.
Ворота из слоновой кости уже виднелись впереди. К счастью, ни зловещего тумана, ни дурных снов поблизости не наблюдалось. Почти бегом миновав ворота, Лина поискала взглядом полупрозрачную фигуру Эвридики, но не увидела ничего, кроме бархатной тьмы. Лина остановилась и внимательно прислушалась. До нее донеслась музыка, но неотчетливо, издалека.
Ох, пожалуйста, пожалуйста, только бы мне не опоздать, мысленно взмолилась Лина, со всех ног бросаясь вперед.
Она вихрем промчалась сквозь рощу призрачных деревьев. Потом наконец увидела туннель и вздохнула с облегчением, когда заметила в нем два силуэта. Лина двигалась стремительно и бесшумно, и в один миг преодолела расстояние, отделявшее ее от Эвридики.
Эта музыка была уж слишком сладкой... Лина почувствовала, как расслабляются ее плечи, как она сбивается с шага… Ей надо немножко отдохнуть, а уж потом...
«Не слушай его лиру!»
Эти слова громко прозвучали в сознании Лины, и сила богини вышвырнула из ее головы назойливые ноты песни Орфея. Ум Лины разом прояснился, и она услышала еще кое-что, ранее скрытое чарами мелодии, — рыдания Эвридики.
Как будто почувствовав присутствие Лины, девушка оглянулась. Когда она и в самом деле увидела свою богиню, лицо ее изменилось от наплыва чувств. Лина видела, что Эвридика сопротивляется соблазну песни Орфея. И хотя они уже почти добрались до выхода из туннеля, маленькая призрачная девушка все еще едва волочила ноги, пытаясь
«Помоги мне...»
Орфей вышел на солнечный свет.
Гадес вскинул руку, чтобы снять шлем невидимости и сделать то, чего никогда прежде не делал: он собирался взять назад свое слово и отказаться выпустить Эвридику из Подземного мира.
Но прежде чем он успел взяться за шлем, Персефона рванулась вперед. Она крепко схватила Эвридику за руку, не дав маленькому призраку сделать последний шаг, пересечь границу Подземного мира и выйти на свет. А потом нежным голоском, очень похожим на голос Эвридики, она обратилась к музыканту, который остановился впереди, решительно глядя перед собой:
— Ох, вот беда! Орфей, посмотри! На солнце мое платье стало совсем прозрачным! А у меня под ним ничегошеньки не надето!
Самоуверенный молодой музыкант с победным возгласом развернулся... но его самодовольство разом растаяло, когда он понял, что видит не только свою жену, но и богиню Персефону. Обе женщины все еще находились в безопасной тьме, у выхода из туннеля, ведущего в Подземный мир.
— Не-е-ет! — Отчаянный крик Орфея эхом разнесся по туннелю.
Музыкант рванулся вперед.
Невидимый Гадес вскинул руку и мысленно отдал приказ.
И когда живое тело музыканта попыталось пересечь границу сумрачного входа во владения Гадеса, воздух перед ним отвердел. Орфей выпятил подбородок и попробовал прорваться через невидимый барьер, однако ничего не получилось. Чем сильнее Орфей колотился о плотный воздух, тем крепче становилась преграда.
— Ты моя! Ты принадлежишь мне!
В голосе Орфея не осталось и следа соблазнительности или волшебства; его слова звучали жестко и грубо.
Эвридика отшатнулась, как будто испугалась, что Орфей ее ударит. Лину охватила обжигающая ярость.
— Ах ты, злобное отродье! Ты не можешь владеть чужой душой! Убирайся обратно в свой мир! — рявкнула Лина. — Оставь Эвридику в покое!
— Ни за что! Она всегда будет моей! — закричал в ответ Орфей.
Лина покачала головой. Она хорошо знала этот тип мужчин. Орфей никогда не удовлетворится просто любовью женщины. Такие, как он, должны контролировать каждый шаг подруги, им нравится покорять, порабощать.
— Прочь отсюда, сопляк! — Лина вложила весь свой гнев в эти слова.
Приказ ударил музыканта, сбил его с ног и отшвырнул от входа в туннель... Орфей летел все дальше и дальше, пока наконец не исчез из вида.
Лина мрачно улыбнулась. Никому не следует спорить с богинями.
Не догадываясь, что за ними наблюдает невидимый бог Подземного мира, Лина обняла тихо плачущую Эвридику. Поддерживая ослабевшую девушку, она повернулась спиной к выходу и повела Эвридику в благодатную тьму туннеля, к роще белых деревьев. Очутившись под их укрытием, Эвридика без сил опустилась на мягкую темную землю. Девушка все еще плакала и дышала так, словно только что закончила бег на марафонскую дистанцию.