Богоборцы из НКВД
Шрифт:
Однако, 21 апреля 1923 г. Ф. Э. Дзержинский предложил не начинать процесс 24 апреля, а отложить его проведение в связи с развернувшейся агитацией за границей по делу расстрелянного католического прелата Буткевича и необходимостью подготовить судебное разбирательство более тщательно, т. е. бросить все силы на разворачивающуюся пропагандистскую кампанию. Политбюро оперативно откликнулось на предложение Дзержинского и прямо на проходящем партийном съезде проголосовало опросом, согласившись с председателем ГПУ. 24 апреля 1923 г., в день намеченного и несостоявшегося открытия процесса, Ярославский, обсудив проблему с Антирелигиозной комиссией при ЦК РКП(б) (АРК), довёл до сведения Политбюро, что комиссия также согласна на отсрочку и просит назначить открытие процесса на середину или вторую половину мая 1923 г. При этом оставшееся
4 мая 1923 г. АРК на основе ходатайств обновленческого Поместного собора в Президиум ВЦИК разрешила допустить делегацию обновленцев к подследственному Василию Белавину для объявления ему решения о лишении его сана, священства и монашества. Ярославский, в свою очередь, от имени АРК обратился в Секретариат ЦК РКП(б) с просьбой подтвердить вынесенное комиссией постановление. 7 мая 1923 г. Оргбюро ЦК РКП(б) на своём заседании рассмотрело вопрос «О Тихоне» и пришло к выводу: «Не возражать против предложений тов. Ярославского», что означало удовлетворение ходатайств обновленческого Поместного собора в отношении Патриарха. 8 мая 1923 г., чтобы, очевидно, развести дела церковные (собор) и дела светские (уголовный процесс), Патриарха перевезли из внутренней тюрьмы ГПУ в Донской монастырь под домашний арест, где делегация собора объявила Патриарху о его низвержении обновленцами в мирское состояние.
Таким образом, согласно замыслам власти, перед Верховным судом на намеченном АРК к открытию в середине или во второй половине мая 1923 г. судебным процессе должен был предстать не глава Русской Церкви, а простой советский гражданин Василий Иванович Белавин, бывший Патриарх.
8 мая 1923 г., в день объявления Патриарху решения обновленческого собора, как хорошо известно, НКИД вручается «ультиматум Керзона» с негативными оценками религиозной ситуации в советской России. 10 мая 1923 г. Ярославский пытается повторно поставить перед Политбюро проблему сроков открытия суда над Патриархом. Данное решение приходит к Ярославскому, по всей видимости, спонтанно, прямо на заседании Политбюро. Об этом говорит оформление и сам текст его небольшой записки. Для быстроты Ярославский пишет записку от руки на имеющемся маленьком простом листке бумаги, не указывая ни адреса, ни даты. Начинает он её словами: «Надо сегодня решить о сроке открытия суда над Тихоном». Далее в кавычках Ярославский от имени АРК формулирует текст проекта постановления Политбюро, содержание которого уже известно высшему партийному руководству: «Процесс бывшего патриарха Тихона назначить в начале второй половины мая. Точный срок определить т. Галкину совместно с т. Крыленко и Ярославским».
Однако Политбюро и на этот раз не даёт Ярославскому чёткого, конкретного ответа на его предложения… 10 мая 1923 г. на своём заседании Политбюро выносит решение не рассматривать «заявление т. Ярославского», а «отложить» на неопределённый срок. Более того, к проблемам, связанным с процессом над Патриархом, высший партийный орган не обращается до середины июня 1923 г.
15 мая 1923 г. заместитель председателя Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР Н. М. Немцов пишет Троцкому записку, которая красноречиво свидетельствует о ситуации, сложившейся вокруг процесса. Судебный чиновник сообщает Льву Давидовичу, что наступило время отпусков, а коллегия находится в отношении суда над Патриархом «в неизвестности». Поэтому Немцов, «извиняясь за назойливость по справочному вопросу», хотел бы узнать у Троцкого, «предполагается ли в ближайшие два месяца поставить это дело?» По всей видимости, Троцкому было крайне затруднительно дать чёткий ответ на полученный запрос и он отправил эту записку Сталину в ЦК РКП(б) с пояснением: «Т. Немцову дан ответ в том смысле, что наводится в ЦК справка, по получении которой сообщим её ему». Несомненно, эти документы свидетельствуют об отсутствии у высшего руководства какого-либо решения о процессе над Патриархом, о том, что оно выжидает дальнейшего развития событий.
Воспользовавшись тем, что Патриарх находится уже не в тюрьме на Лубянке, а в Донском монастыре, АРК того же 15 мая 1923
Для успокоения общественного мнения за границей и в России, вместо воззвания, 22 мая 1923 г. решено было предложить членам АРК обсудить вопрос о «скинематографировании Тихона» в Донском монастыре. Однако в результате обсуждения на заседании АРК было принято постановление об отклонении подобного предложения. 23 мая 1923 г. Патриарха забрали из Донского монастыря и вновь поместили во внутреннюю тюрьму на Лубянке.
В результате этого перемещения, по всей видимости, стало возможным принятие членам АРК нового постановления в отношении Патриарха. 5 июня 1923 г. АРК рассмотрела вопрос «О Тихоне» и решила: «Не возражать против написания Тихоном ряда статей, относительно его отношения к Соввласти в настоящее время и об условиях в которых он содержится под стражей». Текст данного постановления позволяет сделать вывод, что Патриарх, по сведениям членов АРК, уже к 5 июня 1923 г. вполне подготовлен ГПУ для того, чтобы написать «ряд статей» по поводу «его отношения к Соввласти в настоящее время»…»
Что ж, совершенно пророчески сказал однажды митрополит Илларион о месте и роли патриарха в послереволюционной России: «Теперь наступает такое время, что венец патриарший будет венцом не «царским», а скорее венцом мученика».
По решению АРК начальник секретного отдела ГПУ Самсонов 11 апреля написал служебную записку Тучкову, в которой приказал: «1) Тихона поместить в хорошую камеру, 2) привезти его утром, чтобы никого не было, 3) Тихон должен быть здоров».
Более того, в этой записке Самсонов отдаёт распоряжение о фиксировании агентами ГПУ разговоров среди различных слоёв населения до и после процесса, а также об организации охраны процесса.
Ещё через несколько дней Самсонов гневно пишет Тучкову: «Я просил и при этом в категоричной форме о том, чтобы аккуратно предоставлять сводки о слухах в связи с процессом Тихона. Это не делается благодаря расхлябанности вашего отделения. Подтянитесь при этом быстро».
Камера, в которую был помещён Патриарх, выглядела следующим образом: «ширина двери камер должна составлять 69–70 см, высота — 188–192 см, толщина — 6 см, «глазок» оборудуется на высоте 145–150 см от пола, диаметром 135–140 мм со стороны камеры и 35–40 мм со стороны коридора.
В средней части двери на высоте 95 см устраивается форточка размером 20 на 27 см, размер окон: ширина 85–90 см, высота 90–100 см, окна должны быть подняты от пола не менее чем на 160 см».
О том, как обращались с патриархом в заключении при его слабом здоровье, в своём докладе В. Р. Менжинскому писал Е. Л. Тучков: «Тогда перед нами встала задача обработать Тихона, так чтобы он не только извинился перед Советской властью, но и покаялся в своих преступлениях и тем самым поставил бы в глупое положение монархистов. Правда, надо сказать, что здесь с Тихоном работы было чрезвычайно много, он прекрасно понимал, что одним раскаянием дело не ограничится, а что и после придётся слушаться и действовать по указке ГПУ, что его более всего тяготило, но благодаря созданной для Тихона обстановки и условий, где он содержался под стражей, а также правильно сделанного к нему подхода, Тихона удалось обломать и он собственноручно написал раскаяние».
«Я совершенно сознательно, — продолжает Тучков, — упустил подробности приёмов нашей работы, а касался лишь её результатов, имея ввиду, что таковые во первых Вам известны, а во вторых они настолько разнообразны, что если их описать, то потребовалось бы написание целой книги».
Целой книги потребовалось бы и для описания сводок 6-го отделения Тучкова, которые регулярно составлялись по данным осведомителей. В них обобщались все настроения и разговоры среди различных слоёв населения столицы. Кроме того, в 6-м отделении готовили сводки и о разговорах и настроении в Донском монастыре, где периодически находился Тихон до и после своих арестов.