Богохульство
Шрифт:
– Говоришь, найти программу вам так и не удалось?
– Нет. Она немыслимо умная. И, похоже, перемещается из одного места в другое по всей системе, заметая за собой следы, чтобы не попасться.
– Почему вы не сообщаете об этом в Вашингтон? Прислали бы вам команду первоклассных специалистов, и все проблемы решились бы.
Кейт, поразмыслив, ответила:
– Теперь слишком поздно. Если станет известно, что нас водит за нос хакер, вспыхнет неслыханный скандал. Конгресс и так одобрил проект с большим скрипом… Тогда пиши пропало.
– Надо
– Мы собирались! – Кейт смахнула со лба прядь волос. – Но потом решили, что попробуем устранить проблему сами, и доложим, что сложности были, но теперь все в порядке. Прошел день, другой, еще и еще, но поймать программу не удавалось. Промелькнула неделя, десять дней… Потом до нас дошло, что мы молчали слишком долго и что теперь выставим себя врунами, не желавшими признать ошибку.
– Зря вы так.
– Может быть. Но, честное слово, я понятия не имею, как так вышло… Наверное, дело в том, что мы валились с ног от усталости, а на полный цикл работы уходит самое меньшее сорок восемь часов…
– Кто же это устроил? У вас есть какие-нибудь предположения?
– Грегори считает, что здесь задействована высококвалифицированная хакерская группа, которая намерена совершить преступный акт саботажа. Но есть и другая версия, которую почти не высказывают вслух… Хакером может быть любой из нас… – Она помолчала, тяжело дыша. – Понимаешь, в каком мы положении, Уайман?
В густой тени стойла негромко заржала лошадь.
– Так вот почему Хазелиус убежден, что Волконский сам наложил на себя руки, – произнес Форд.
– Естественно, сам. Инженер по программному обеспечению стал жертвой хакерства и чувствовал себя особенно униженным. Бедняга. Он был так чувствителен! Настоящий гиперактивный, впечатлительный и незащищенный подросток в футболках на два размера больше. – Кейт покачала головой. – Он просто не выдержал. Еще бы! Ведь совершенно не спал, просиживал за проклятым компьютером день и ночь, а найти код все никак не мог. Это его убивало. Вот он и запил, а может, стал травиться и более серьезными гадостями. Если выяснится, что это так, я ни капли не удивлюсь.
– А Иннс? Он же психолог и несет ответственность за психическое состояние всей группы.
– Иннс. – Кейт сдвинула брови. – Он очень старается, но от него мало толку. Понимаешь, все эти еженедельные «разговоры по душам» и призывы высказывать все, что скопилось на сердце, быть может, хороши с нормальными людьми, а нам – как мертвому припарки. Мы давно изучили все его хитрости и стратегии, знаем наперед, о чем он спросит. Петр его на дух не переносил. – Тыльной стороной руки, обтянутой перчаткой, Кейт вытерла со щеки слезинку. – А самого Петра все любили.
– За исключением Уордлоу, – сказал Форд. – И Коркоран.
– Уордлоу… Знаешь, его раздражаем мы все, кроме Хазелиуса. Однако это вполне понятно: на его плечах еще более тяжелый груз. Он охранник, обязан обеспечивать
«Теперь понятно, почему он так взвинчен», – подумал Форд.
– Что же касается Мелиссы, она цапается со многими из нас. Я бы… посоветовала тебе быть с ней поосторожнее.
Форд вспомнил про записку, но вслух ничего не сказал.
Кейт стянула с рук перчатки и бросила их в корзину, что висела на стене.
– Ну, теперь доволен? – немного нервно спросила она.
«Доволен ли?» – раздумывал Форд, возвращаясь к своему дому.
Глава 21
Пастор Расс залез в старенький «форд-пикап» и уставился на указатель уровня бензина, подсчитывая, хватит ли на дорогу до столовой горы и обратно. На дороге появилось облако пыли, свидетельствовавшее о приближении машины. Пастор вылез, прислонился спиной к пикапу и стал ждать.
Чуть погодя напротив трейлера, овеваемого спиралью пыльного ветра, остановился автомобиль племенной полиции навахо. Открылась дверца, изнутри показался пыльный ковбойский сапог. Мгновение-другое спустя над Эдди высился полицейский.
– Доброе утро, пастор, – произнес он, прикасаясь двумя пальцами к краю фуражки.
– Доброе утро, лейтенант Биа, – ответил Расс, стараясь говорить непринужденно и бодро.
– Куда-то собираетесь?
– Нет, просто проверил, сколько у меня бензина, – сказал Эдди. – А чуть позже хотел бы съездить на гору, познакомиться с учеными. Что-то не нравятся мне их эксперименты.
Биа осмотрелся по сторонам – зеркальные стекла очков отражали бесконечный горизонт.
– Лоренцо не появлялся?
– Нет, – сказал Эдди. – В последний раз он приходил в понедельник утром.
Биа подтянул брюки, и набор полицейских орудий на поясе звякнул, словно брелоки на гигантском браслете.
– Странное дело: в понедельник около четырех он сказал родителям, что идет сюда доделать какую-то работу. Потом его видели на дороге. И вдруг он пропал.
– Не знаю, – произнес Эдди с секундной заминкой. – Тут его не было. Точнее, он был, но утром, а около полудня или даже раньше ушел и с тех пор больше не показывался. Вообще-то считается, что он у меня работает и…
– Жарко сегодня, а? – Биа улыбнулся пастору и взглянул на трейлер.
– Выпьете чашечку кофе? – предложил тот.
– С удовольствием.
Биа проследовал за хозяином на кухню и сел за стол. Эдди налил в кофейник свежей воды и поставил его на плиту. Навахо использовали гущу несколько раз. Эдди решил, что Биа не станет возражать против такой экономии.
Полицейский снял фуражку и положил ее на стол. Его волосы прилипли к вспотевшей голове.
– Вообще-то я приехал не для того, чтобы разговаривать о Лоренцо. Лично я полагаю, что он снова ушел в загул. По словам его родителей, в тот день он был сильно пьян.