Шрифт:
Annotation
Теневое наследие Эревиса Кейла продолжает жить, даже когда старый враг Мефистофель пытается избавиться от него любой ценой. Сын Кейла Васен - замороженный во времени богом Маском - таким образом был защищён от тёмных интриг архидьявола: Васен находился среди служителей Повелителя Света, вырастившего парня.
Живущему в отдалённом аббатстве среди Грозовых вершин Сембии Васену часто снились кошмары о собственном отце, заточённом в ледяной темнице в Кании. Парень знает, что грядёт тот день, когда он должен быть сыграть свою роль в разворачивающейся на Фаэруне божественной драме. Но Васену неведомо, в
Драйзек Ривен, некогда земляк Эревиса Кейла, тоже страдает от собственных кошмаров - он знает, что скоро настанет пора действовать. Шар, великая богиня тьмы, жаждет накрыть своей тенью мир навсегда. Ривен увидел в видении весь тот ночной цикл, который Шар стремится претворить в жизнь, и Драйзек знает, что богиню нужно остановить.
На перекрёстках божественных интриг и судеб смертных так непохожие друг на друга герои объединяются, чтобы отбросить назад нависшие над миром угрозы со стороны теней и Ада, тогда как грядёт Раскол миров.
Пол Кемп
Пролог
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвёртая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Эпилог
notes
1
Пол Кемп
Богорождённый
Посвящение
Джен, Риордану, Роарку, Дилэйни и “4”.
Благодарности
Как всегда, спасибо Эду, Бобу, Флитвуду и Джеймсу.
Пророчество
И лишь открылся новый путь,
Отчаянием в сердце хлопнет дверь,
Один охотник снова будет.
Ну а затем сплетёт судьба
Товарищества, братства круг,
И там вдали одна их цель.
Когда падёт на землю тень,
И огласит зловещий суд свой приговор,
Дика охота, ей открылся новый день,
И в тот момент объявится нам он,
Благую искру потерять рискуя,
Богорождённый храмом будет вознесён.
Настанет время жать, плоды поспели,
Тьмы жнец начнёт свой тяжкий труд,
Неблагодарный, чёрный в самом деле.
И планы Ада, может, в пепел перетрут,
Герои, не в словах, на самом деле,
Ища, разя исчадий тут.
Родится буря и её начало,
Лучи надежды, их ничто не предвещало.
Сидит разбойник, молча застаёт,
Избранника, что сталью крепким взором,
Свет тьмою в кузне душ куёт.
Конец войне, закончились терзанья,
Чрез раненные битвами поля,
Шагают легионы. Наказанье.
И страж остатки верности храня,
Уже в пути. Куда? Туда, в изгнанье.
С тем, что осталось от величья короля.
Закат времён богами предначертан,
Холодной ночью звезд стоит картина,
Угроза растревожит срахом сердце,
И средь войны, разрухи,
Придёт ко всем глашатай и объявит,
Конец былой, стареющей эпохи.
Записано Эллиандретом из Оришаара, 17600 год (по Л. Д.)
Пролог
Марпенот, год Священного Грома (1450 ЛД)
Боль рвала Варру на части, агония ножом пронзала девушку в такт схваткам. Cогнув колени, она лежала на спине на устланном соломой ложе в аббатстве — аббатстве Розы, как его назвал Деррег. Простыни под ней были мокрыми от пота и крови. Её крови.
Крови было слишком много, и Варра об этом знала.
Она видела отражение своей судьбы во взволнованных глазах повитухи, простой женщины средних лет, которая держала её за руку и шёпотом подбадривала роженицу, видела в нахмуренных бровях и туманном, но пристальном взгляде лысеющего пожилого жреца с мокрыми от крови ладонями, который лез в Варру снова и снова — и до сих пор безрезультатно.
Варра порылась в памяти, но не смогла вспомнить их имён. Последние часы — неужели прошло всего несколько часов? — промелькнули единой вспышкой. Она помнила, как ехала по Сембии с караваном, спасающимся от шторма теней, разраставшейся бури, угрожавшей поглотить всю страну. На караван напала нежить, ожившие тени, их пронзительные вопли говорили о желании поживиться чужими душами, и в угаре бездумной отваги она увела их за собой в лес, чтобы спасти остальных.
И там, испуганная, продирающаяся через кусты, она наткнулась на человека, тёмного человека, который напомнил ей Эревиса, отца её ребёнка. Вопли нежити заполняли лес у Варры за спиной, вокруг неё, их вой обещал холод, смерть и забвение.
— Кто ты? — задыхаясь, спросила она тёмного человека. Её голос срывался из–за нарастающей паники.
— Я просто скольжу между гранями, — сказал человек, и его узкое, острое лицо искривилось в улыбке, в которой не было ни капли веселья. Он коснулся её круглого живота — тогда ещё не такого раздувшегося — и в том месте её ножом пронзила боль.