Богословская мысль Реформации

МакГрат Алистер

Средневековое богословие оправдывало включение брака в число таинств на основании новозаветного текста в переводе Вульгаты, в котором говорилось о нем как о «таинстве» (Еф. 5. 31-32). Эразм, следуя за Валлой, указал, что греческое слово (musterion), переведенное как «таинство», на самом деле означало лишь «тайна». Не было, следовательно, никаких указаний на то, что брак является «таинством». Таким образом, одно из классических текстуальных доказательств, использованных средневековыми богословами для оправдания включения брака в число таинств, оказалось практически бесполезным.

Аналогичным образом Вульгата переводила начальные слова служения Иисуса (Мф. 4. 17) как «Делайте покаяние; ибо приблизилось Царство Небесное». Эразм, вновь основываясь на трудах Баллы, указал, что греческий текст следовало перевести: «Покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное». Другими словами, Эразм настаивал, что

там, где Вульгата, казалось, указывала на таинство покаяния, имелось в виду внутреннее психологическое состояниераскаяние. Вновь важное подтверждение системы таинств Церкви было поставлено под вопрос.

Еще одна область богословия, в которой средневековые богословы далеко ушли от умеренных взглядов ранней Церкви, касалась Марии, Матери Иисуса. Многие богословы позднего средневековья рассматривали Марию как своеобразный резервуар благодати, из которого можно черпать по мере необходимости. Частично этот взгляд основывался на средневековом представлении о благодати как своего роде субстанции — это взгляд был оставлен во времена Реформации. Он также основывался на латинском переводе слов, обращенных Гавриилом к Марии (Лк. 1. 28). Согласно Вульгате, Гавриил приветствовал Марию как «полную благодати (gratia plena)», что наводило на мысль о емкости, наполненной жидкостью (благодатью). Однако, как указывали Эразм и Балла, греческий текст означал «Благодатная», т. е. «пользующаяся благорасположением». Вновь библейские исследования гуманистов, казалось, противоречили важным богословским построениям средневековья.

Таким образом, имела место общая потеря доверия к надежности Вульгаты — официального латинского перевода Библии. [10] Писание и Вульгата уже не могли рассматриваться как одно и то же. Для реформаторов, однако, эти исследования были ни чем иным, как провидением. Как мы уже видели, реформаторы стремились вернуться к обрядам и верованиям ранней Церкви [11] — и если новый перевод Нового Завета, сделанный Эразмом, помогал отвергнуть средневековые добавления к этим обрядам и верованиям, то тем лучше. Библейские исследования гуманистов поэтому рассматривались как союзник в борьбе за возвращение к апостольской простоте ранней Церкви. Многое из сложной сети религиозных идей и обычаев позднего Средневековья можно было отбросить в сторону как искажения (или добавления) к ранней и более простой форме христианства.

10. О Вульгате см. гл. 7 и R. Loewe (Р. Леве), «The Medieval History of the Latin Vulgate» (Средневековая история латинской Вульгаты), in G. W. H. Lampe (ed.) «Cambridge History of the Bible II: The West from the Fathers to the Reformation» (Cambridge, 1969), pp. 102 — 54.

11. Полный объем гуманистического влияния на реформаторов превосходит рамки, установленные в этом кратком обзоре. Читателю рекомендуется книга Alister Е. McGrath, «The Intellectual Origins of the European Reformation» («Интеллектуальные истоки европейской Реформации») (Oxford, 1987), содержащая рассмотрение двух серьезных вопросов: (1) влияния гуманизма на текст Писания (стр. 122-39); (2) влияние гуманизма на толкование Писания (стр. 152-74). О всей важности «патриотического свидетельства» для Реформации см. McGrath, «The Intellectual Origins of the European Reformation», p. 175-90.

Программа реформ Эразма требовала также свободного доступа к творениям Отцов Церкви. Это требовало выпуска надежных изданий трудов таких богословов, как Амвросий, Августин и Иероним (любимый патриотический писатель Эразма). Эразму принадлежит также большая редакционная заслуга издания целого ряда патриотических творений, которые были своеобразным чудом того времени. Хотя издание творений Августина, сделанное Эразмом, не может сравниться с одиннадцатитомным изданием Амербаха, выпущенным в 1506 г., его редакция трудов Иеронима широко известна как интеллектуальное чудо света.

Не следует думать, что средневековые богословы игнорировали взгляды таких патриотических писателей, как Августин. Они относились к таким писаниям с глубоким почтением. Однако, они не имели доступа к полным и точным изданиям. Так, средневековые писатели обычно цитировали очень короткие отрывки, называемые «предложениями». Эти предложения, как правило, употреблялись вне контекста. Поскольку полные версии работ, из которых брались цитаты, существовали в виде нескольких рукописей, запертых в монастырских библиотеках, было практически невозможно проверить, правильно ли излагалась точка

зрения данного Отца. Особенно много непонимания, вызванного вырыванием цитат из контекста, существовало относительно взглядов Августина. Выпуск печатных изданий этих работ позволял изучать «предложения» в их контексте, что позволяло достичь в понимании Отцов Церкви глубин, недоступных более ранним средневековым писателям.

Кроме того, большое количество находящихся в обращении работ, приписываемых Августину, на самом деле были написаны другими лицами. Эти «псевдо-августинианские» произведения часто проповедовали взгляды, противоположные взглядам самого Августина, что легко запутывало читателей. [12] Развитие текстуальнокритических методов гуманистической науки привело к выявлению этих «псевдо-августинианских» произведений и исключению их из канонических изданий творений Августина. Таким образом, отбрасывание поддельных патриотических трудов открывало путь к более надежному толкованию трудов Отцов Церкви. Научная техника выявления поддельных писаний была разработана в пятнадцатом веке Лоренцо Валлой и использована для доказательства поддельности знаменитого «Дара Константина» (документа, который был, якобы, составлен императором Константином, и представлял привилегии Западной Церкви).

12. На самом деле, однако, нескольким «псевдо-августинским» произведениям удалось обмануть бдительность гуманистов: так, амербаховское издание творения Августина включает «De vera et falsa poenitentia» («Об истинном и ложном покаянии»), которое местами противоречит взглядам Августина.

Таким образом, издания творения отцов Церкви, подготовленные гуманистическими учеными, такими, как Эразм и братья Амербах, сделали богословие отцов Церкви доступным в более полной и надежной форме, чем когда-либо ранее. В результате стало возможным выявить существенные расхождения между взглядами этих писателей и позднесредневековых богословов. По мнению Лютера, необходимо было реформировать идеи средневековой Церкви, возвратившись к подлинным учениям Августина, особенно по доктрине благодати. Новые издания патриотических писателей «подлили масла» в огонь требований по реформированию Церкви.

Гуманизм и Реформация. Анализ

Какое влияние имел гуманизм на Реформацию? Для того, чтобы дать надежный ответ на этот вечный вопрос, необходимо провести четкое различие между двумя течениями в Реформации: Реформацией Лютера в Виттенберге и Реформацией Ульриха Цвингли в Цюрихе. Эти два течения имели различный характер, хотя обобщения, делаемые некоторыми учеными о «Реформации», склонны смешивать их. Лежащее в основе некоторых работ о Реформации, утверждение о том, что она была интеллектуально и культурно однородным явлением, является ошибочным. Как мы подчеркивали выше, хотя Виттенбергская и Швейцарская реформации (которые, в конечном итоге привели к возникновению Лютеранской и Реформатской Церквей), в основном, обращались к одним и тем же источникам (Писанию и Отцам Церкви) как основанию для своих реформационных программ, они использовали различные методы и, соответственно, получили различные результаты. Одним из наиболее поразительных различий между этими течениями Реформации является их отношение к гуманизму. Вначале мы рассмотрим их в отдельности, а затем обратимся к некоторым более общим вопросам.

Гуманизм и швейцарская Реформация

Происхождение швейцарской Реформации можно отнести к возникновению гуманистических групп (обычно известных как «братства») в университетах Вены и Базеля в начале 1500 гг. [13] Швейцарские студенты, которые в пятнадцатом веке предпочитали учиться в университетах, известных своими связями со схоластическим богословием, теперь отдавали предпочтение университетам с гуманистической направленностью. Швейцария географически близко расположена к Италии, и к началу шестнадцатого века она, похоже, превратилась в своеобразный трамплин по распространению идей Ренессанса в Северную Европу. Многие из ведущих печатных мастерских Европы — например, Фросшауера в Цюрихе, Фробена и Кратандера в Базеле — были швейцарскими. Во времена, когда национальной целостности Швейцарии угрожала франко-итальянская война, многих швейцарских гуманистов вдохновляла идея создания литературного и культурного образа Швейцарии.

13. Дальнейшие подробности см.: McGrath, «The Intellectual Origins of the European Reformation», p. 43 — 59.