Богу

Британ Илья Алексеевич

«О, смертный, ты — глупец!..»

О, смертный, ты — глупец! Твое желанье — кратко! Торжественный конец — Вот жизни всей разгадка… Венок с себя сорви, — Цветы земные тленны, А там, где нет любви, Не может быть измены!.. В душей твоей распад И сумрак ядовитый; Печаль убила взгляд И жаркие ланиты. — Скорей с себя сорви Костюм паяца пёстрый: Хоть в сердце нет любви, Но ревность

жалит остро!

«Так целуют монахини с чуть заметною дрожью…»

Так целуют монахини с чуть заметною дрожью Лик суровой иконы, в тёмной церкви распятье… Вспоминаю прощание на дороге прохожей, Вспоминаю слова твои и лиловое платье. Всё земное, грядущее становилось короче; Подарил тебе ландыши, крестик с алой эмалью. Вспоминаю безмолвие и сверкнувшие очи, Вспоминаю лицо твое под холодной вуалью… И ушла ты прекрасною, точно Божья невеста; Все, что в сумраке светлого, мы с тобою убили Вспоминаю, всё, милая, до единого жеста, — Никогда не забудется, даже в чёрной могиле…

«Отчего ты полна недоверья…»

Отчего ты полна недоверья, Будто сердце питает вражду! — В душу настежь открыл тебе дверь я И тебя дни и ночи я жду… Отчего ты стоишь на пороге, Будто в дом мой боишься войти! — Всё простившие светлые боги Не ревнуют к земному пути… Отчего ты бокал расплескала, Будто кровь — золотое вино! — Бесконечного счастия мало, А любить без конца не дано… Отчего тебе снятся распятья, Будто жизнь — вереница потерь! — И не в силах, не в силах понять я: Надо ждать иль захлопнуть мне дверь.

«Страшен месяц белый-белый…»

Страшен месяц белый-белый; Кружевные облака; Что-то главное сгорело, Сказка жизни далека. Млечный Путь — копна жемчужин; Голубая груда скал; Зимний лес весной разбужен. Мама, Мама… я устал! Как любить, подобно детям! Чем в душе расплавить лёд! Что мы там, за гробом встретим! Кто нас тут до дна поймет! Всё проходит без итога; В бедном сердце — тьма, ни зги… Я совсем не знаю Бога… Мама, Мама… помоги!..

«Горы мглою завуалены…»

Горы мглою завуалены, Снится сон им неземной; Замка там стоят развалины, Озаренные луной. Век далекий стал руиною, Отстрадал он и исчез. Не о нём ли соловьиною Звонкой песней плачет лес? Одинокий, опечаленный Провожу я день за днём; В сердце — черные развалины, Все сгорело, всё — в былом. Что в душе моей? не пусто ли? Рана старая свежа. Не об этом ли без устали Плачет песнями душа?..

«Я знаю, ложь твоя правдива…»

Я знаю, ложь твоя правдива, А в светлой правде много лжи; Горит безумие порыва В холодном мареве души. Готово

сердце к новым ранам, Пьянит греховное вино; Томиться правдой, как обманом, Людскому сердцу суждено. Душа, как скошенная нива, Душа устала от забот; Я знаю, ложь твоя правдива, А правда сладко, сладко лжёт.

«О, хищная змейка, с отравленным жалом…»

О, хищная змейка, с отравленным жалом, С глазами колдуньи и с лаской во взоре, Что ищешь, о, змейка, ты в сердце усталом? — В нём яду довольно посеяло горе… О, хитрая змейка, с чарующим телом, С личиной русалки, утратившей душу, Что ищешь, о, змейка, в разбитом, но смелом Измученном сердце? — Я Смерти не трушу… О, смуглая змейка, без злобы, без страсти, То — вся, как ребёнок, то — вся, как блудница, Что ищешь? — вот сердце: в твоей оно власти, Но помни: твоя в нём погибель таится!..

«Ты мне прислала два цветка…»

Ты мне прислала два цветка С родимой стороны: Сорвала их твоя рука, — Тобой они полны. Один веселый: чист и бел, И жив он был чуть-чуть, И он безмолвно мне пропел: «Твоя… когда-нибудь!» Другой — печальный: синь и мал, И рос в глухой степи, И тихо мне без слов сказал: «Терпи… пока — терпи!» Я буду ждать! но если ты Убьёшь мою зарю, Сожгу я лживые цветы И с ними сам сгорю. Пока ещё ты далека, Мечты мои грустны; Но верит сердце в два цветка С родимой стороны!

«Млечный Путь был так ясен, а звёзды так чётко…»

Млечный Путь был так ясен, а звёзды так чётко Вниз глядели с далёких-далёких небес; Над горами, как призрак, седая решётка Из серебряной мглы. — Я вошёл в тёмный лес. Там колдующий мрак был суров и могилен, Что-то злое и вещее глухо тая; Некрещеным ребёнком кричал жуткий филин, Средь истлевшей листвы шевелилась змея. Над далёким безбрежным немым океаном Дорогих мне тоскующих русских полей То же небо раскинулось блещущим станом, А в лесу над рекою поёт соловей… Здесь один я! Тоска, словно злые тенёта, Душит сердце, и больше не хочется жить, — Там, мне чудится, ждёт меня в сумраке кто-то, Чтоб понять, пожалеть, приласкать, полюбить…

«Вчера я видел журавля…»

Вчера я видел журавля, Летел он серым парусом; Сегодня милая земля Покрылась белым гарусом. Мой сад из яблонь, груш и слив Сверкает нынче блёстками; Не стало видно сжатых нив Под нежными полосками. Сегодня в бисере окно, Целую тихо стекла я; Крылечко всё занесено; В саду листва поблёклая. Сегодня — зимняя пора… Но светлым разве стану я? — Тоска сегодня, как вчера, Зияет черной раною.