Бои за Ленинград. Операции группы армий «Север». 1941—1944
Шрифт:
С середины мая сосредоточение германских сил достигло величины, которой до сих пор не знала история войн. Ни одно германское судно с 14 июня больше не имело права заходить в центральную и восточную части Балтийского моря. Напротив, находившиеся в германских портах русские торговые суда удерживались под всеми возможными предлогами.
Балтийское море уже было районом боевых действий, еще до того как раздался первый выстрел! Военно-морское командование (ОКМ) распорядилось, чтобы уже до начала военных действий минные заграждения были установлены между Оландом и литовско-латвийской границей.
Тральщики «Пруссия», «Сверчок», «Скагеррак» и «Версаль» после полудня 18 июня вышли из Пиллау [11]
Постановка новых минных заграждений была подготовлена в Финском заливе. Для этого военно-морские силы с 12 июня командировали в Финляндию отряды кораблей. Две группы судов – группа «Кобра» (под командованием корветтен-капитана доктора Брилля) в составе минных заградителей «Кобра», «Кайзер» и «Королева Луиза»; группа «Норд» (фрегаттен-капитан фон Шёнемарк) в составе заградителей «Танненберг», «Бруммер» и «Ганзештадт Данциг» – в ночь на 21 июня установили заграждения Апольды в морском районе между фиордом Фанё и северной оконечностью острова Даго [12] , а также заграждения в районе между банкой Каллбада и Пакерорт.
11
Название Балтийска до 1946 г.
12
Остров Хийумаа Моонзундского архипелага.
Советские военно-морские силы наблюдали за этими операциями не вмешиваясь. Лишь один самолет-разведчик северо-западнее Даго обстрелял тральщик «Бруммер» и «R-35», не причинив вреда. Первые выстрелы – еще не начавшейся – Восточной кампании уже прозвучали.
Казалось, война на море вспыхнула. Командование Краснознаменного Балтийского флота ввиду ожидаемых немецких операций отдало приказ об отходе своих плавсредств. Легкие военно-морские силы и часть подлодок ушли из Либавы. Линейные корабли из Ревеля перевели в Кронштадт. Эти мероприятия последовали после указания народного комиссара Красного флота от 19 июня. Секретная мобилизация 21 июня в 23 часа 37 минут, когда в Финском заливе и в восточной части Балтийского моря в воду уже падали немецкие мины, перешла состояние боевой готовности (1-я степень готовности).
Четыре подлодки «М-97», «М-81», «М-83» и «L-3» заняли позиции перед Либавой. Тральщик-искатель «Фугас» поставил мины перед входом в гавань. «L-3» (командир – капитан 3-го ранга Грищенко) взяла курс на Мемель [13] . Это первое использование русской подлодки у немецкого побережья послужило для минирования входа в мемельскую гавань.
Но и на суше, как и на море, жребий был брошен. Земля Восточной Пруссии в эти ночи была наполнена шумом танковых моторов, топотом копыт и многочисленных солдатских сапог. Группа армий «Север» к 18 июня завершила свое сосредоточение. Дивизии вышли вплотную к границе.
13
Название Клайпеды в Литве до 1923 г.
50 колонн грузовиков и 10 моторизованных транспортных рот в эти ночи подвезли на передовую боеприпасы, продовольствие и военное имущество. Обеспечение войсковой группы было разделено на два больших участка, каждым из которых руководил начальник снабжения, подчинявшийся генерал-квартирмейстеру.
Северный участок тыла (Тильзит) имел:
14 949 т боеприпасов;
18 435 т продовольствия;
19 671
Южный участок тыла (Гумбиннен) в своем распоряжении имел:
12 854 т боеприпасов;
26 223 т продовольствия;
20 228 м3 ГСМ.
Далее, в каждом участке тыла и обеспечения имелись саперные, ружейные, артиллерийские парки, подразделения связи. Базы санитарной и ветеринарной служб располагались в Кенигсберге. Большие склады боеприпасов, продовольствия и ГСМ располагались на территории западнее Кенигсберга, Эльбинга и Морунгена.
Телефонные и радиостанции группы армий «Север» 21 июня в 13.00 приняли ключевое слово «Дюссельдорф». Командиры, адъютанты и офицеры связи на секунду посмотрели друг на друга, затем вскинули руки к каскам. Приказы были отданы. Дежурные офицеры сняли трубки полевых телефонов, колеса мотоциклов связных завертелись, посыльные поскакали на своих лошадях…
Приказ был получен! Приказ, который одним махом перечеркнул все треволнения последних дней и недель. Приказ, подтвердивший: война с Советским Союзом!
Когда этот душный летний день на мемельской низменности, роминтенской пустоши и мазурских озерах перешел в вечер, немецкие войска на востоке начали выдвижение. Ревели танки, грохотали грузовики, ржали кони, гремели гусеницы тяжелых тягачей, бряцало железо и оружие, звучали вполголоса отданные команды. Пограничная охрана у границы и на самой границе крепче сжимала свои автоматы и карабины, она указывала путь передовым саперным группам, которые с огнеметами и надувными лодками пробирались через кустарник. Первые снаряды были загнаны в орудийные стволы.
Там на другой стороне, всего в нескольких метрах за шлагбаумами, пограничными реками и лесами, ночь тоже не оставалась беззвучной…
Главное командование Красной армии 22 июня в 12.30 ночи передало командующим военных округов и флота директиву, которая гласила, что дислоцированные в пограничных районах части должны быть приведены в боевую готовность:
«В течение ночи на 22.06.1941 г. скрытно занять огневые позиции в укрепрайонах на государственной границе.
22.06.1941 г. перед рассветом на полевых аэродромах тщательно замаскировать все авиасредства, включая приданные части.
Все подразделения привести в боевую готовность. Войска рассредоточить и замаскировать.
Воздушную оборону привести в боевую готовность, не поднимая приданный личный состав. Провести все мероприятия по затемнению городов и предприятий.
Не проводить никаких других мероприятий без особых на то распоряжений…»
Сталин и главное командование на этот момент, несмотря на все донесения агентов и доклады командующих приграничных округов, не верили, что германская армия находится в боевой готовности для нападения. Хотя пришедшая из Москвы в полночь директива приказывала принять повышенную боевую готовность, однако не содержала никаких указаний на предстоящую войну. Командиры на границе по этому приказу практически не могли ничего предпринимать, ибо то, что предписывалось, уже давно было сделано.
Уже ревели моторы немецких боевых машин…
Уже прогрелись моторы танков…
Уже лязгали замки орудий…
Уже командиры немецких штурмовых отрядов взглядывали на светящиеся циферблаты своих наручных часов…
И тогда еще раз зазвенели телефоны в советских штабах, запищали морзянкой телеграфы в советских пунктах связи. Было 2.32, когда из Москвы поступил последний приказ:
«Не поддаваться каким-либо провокациям, которые могут привести к серьезным осложнениям… и встречать внезапное нападение немцев всеми имеющимися в распоряжении силами и средствами».