Боковая ветвь
Шрифт:
— Кого я ви-и-жу! — нараспев протянула она и сделала вперед по двору два нетвердых шага.
— Как ты попала сюда? И зачем так нализалась? — Алексей разозлился так, что готов был ударить ее.
Что же ему теперь с ней делать? Самое лучшее — запихнуть в машину и увезти домой. Утром он вернется и еще успеет найти Наташу.
— Извини, я должен это уладить, — сказал он Наташе и пошел к Алене.
— Какой заботливый мальчик! — скривила та жирно накрашенный рот. — Как он заботится о своей супру-у-у-ге! — орала она на весь двор. Несколько пар любопытных глаз уже разглядывали их в упор.
— Быстро садись в машину! Я схожу расплачусь! — Алексей крепко взял ее за руку выше локтя и попытался
— Ну уж нет! Не так быстро! — Она уперла руки в бока. — Покажи-ка мне сначала твою …! — Выражение было сочным. Мужики у крыльца смачно загоготали. Алену понесло. Горечь обиды, ревность, смешанные с коньяком и шампанским, которым усердно угощали ее кавалеры, руководили теперь ее поступками и без того не слишком изысканным языком. Алексею стало ужасно стыдно за нее. Он знал, что, если Алена разойдется, она может орать очень долго. Ему нужно было увезти ее отсюда как можно скорее.
И в тот момент, когда он, казалось, уже потеснил ее к «мерседесу», из тени лип вышла Наташа Нечаева. Когда скандал только разразился, она поняла, что пьяная женщина не кто иная, как жена Алексея. Сначала Наташа испытала смущение, что стала свидетелем безобразной сцены. Она отошла подальше. Но потом, после того как она услышала ругательства Алены, гордость и самолюбие не позволили ей прятаться. Она не чувствовала за собой вины. Почему же она должна была смыться, будто кошка, которую застали у банки с топленым молоком? Она решила не отказывать себе в удовольствии и посмотреть поближе на женщину, которая была его женой. Она рассматривала ее в упор. Ругань ее не смущала. Проклятия не достигали мишени. Алена, видя это, уже было полезла в драку. Алексей с трудом удерживал ее, в то время как она и пиналась, и плевалась, и размахивала кулаками. Непростая задача была оттащить ее. Наконец, схватив Алену в охапку, ему это удалось. Зрители на крыльце, держась за животы, хохотали. Он силой запихнул упирающуюся Алену в машину, но забыл впопыхах заблокировать двери. И пока включал двигатель, она успела снова вырваться на свободу и побежать по двору.
На крик из окон гостиницы и близлежащих домов стали высовываться люди. Алкоголь и белая ночь сгладили резкость изображения, и соперница предстала перед женой молодой и красивой. Алене стало уже все равно, кто перед ней — действительно ли подруга детства ее мужа или какая-то другая женщина. Уничтожить, смять, растоптать любую стоящую на пути — вот была ее цель. Наташа этого не поняла. Она сдержанно улыбнулась своим мыслям и, больше не обращая никакого внимания на жену Алексея, подняла руку поправить волосы. Алена оцепенела. В ее глазах этот простой Наташин жест заключал в себе вызов, презрение и уверенность в своих силах. Почувствовав это, Алена ощутила неукротимую ненависть к Наташе и звериный страх за себя. Сердце ее бешено колотилось. Такая женщина действительно могла удерживать воображение долгие годы. Значит, Алексей никогда ее, Алену, и не любил. Он любил эту, и будущее Алены в опасности.
— Да посмотрите же на нее! — закричала Алена, апеллируя к толпе зрителей. — Она же тощая и худая! Ни кожи ни рожи! И ты, идиот, на такую меня променял!
В толпе раздались выкрики, подбадривающие ту и другую стороны.
— Дай ей, дай! — гоготали мужчины.
— Да бросьте вы, любовница-то очень даже ничего! — пыталась кому-то доказать молодая женщина, сторонница Наташи.
Наташе стало отчего-то весело. Она тоже подумала: «Да, вот наконец я и увидела ту, кого он избрал, с кем прожил столько лет, к кому уезжал, кого предпочел! Всего лишь бабенку, грудастую и толстоногую. Мне его жаль! Но теперь со всем этим покончено!»
«Никто больше не будет тревожить меня по ночам!» Она повернулась к Алене спиной и спокойно пошла через двор. Ей надо было всего лишь обогнуть здание и уйти прочь. Идти через заднее крыльцо, сквозь толпу она не хотела. Скоро в обратный путь. У нее много дел. Она может помочь еще многим людям и многих научить! И в эту секунду перед ее глазами появилось преданное и почему-то растерянное лицо Жени Кружкова. Наташа улыбнулась.
— Ну уж нет! Ты от меня не уйдешь! Хочешь очень просто отделаться? Не выйдет! — Алена бросилась вслед за Наташей. Та уже скоро должна была завернуть за выступ стены.
Лицо у Алены тряслось. Рука лихорадочно шарила в сумке.
— Пистолет! — ужаснулся Алексей, увидев в руках у жены черный предмет.
— Пистолет! — эхом повторил за ним голос молодой женщины на крыльце. Толпа замерла.
— Наташа! — Он хотел броситься в сторону лип, чтобы подмять под себя худенькую фигурку. Наташа не поняла его крик. Она обернулась и, чуть приподняв брови, недоуменно смотрела на неприлично изгибающуюся женщину и не понимала, что кричит ей через двор Алексей. Выстрел грохнул, как грянул гром.
— А-ах ты! — общий человеческий вздох метнулся ввысь по прямоугольной площадке двора и тут же плотным одеялом тишины опустился назад.
— Попа-а-ла! — визгливо захохотала Алена и пустилась по двору в пляс. Вдруг она, завизжав, откинула от себя пистолет и забилась в конвульсиях.
Наташа ощутила удар, будто кто-то толкнул ее в грудь, и подняла руку, чтобы удержаться за угол дома, но небо опрокинулось перед ней, и она поняла, что упала.
Пуля не попала ей в сердце. Она прошла через правый бок и прошила насквозь легкое. Люди, боявшиеся новых выстрелов, не сразу подошли к ней. И какое-то время она лежала одна на асфальте, окрашивающемся под ней темной кровью. Она еще думала, что сможет встать сама, и прошептала: «Как все некстати!» Когда же разлившаяся в груди невозможная, жгучая боль превысила порог, за которым уже не было сил ее терпеть, Наташа с ужасом ощутила жуткую черноту удушья. Сознание оставило ее, и она не увидела мужа, спокойным деловым шагом приближающегося к ней. А Славик Серов вышел на улицу только потому, что услышал из ресторанного зала истошные женские вопли.
— Вызовите «скорую»! — кричали несколько голосов дежурной в фойе.
— И милицию! — добавил официант, наблюдавший сцену в окно.
Славик Серов был доктором старой еще закалки, поэтому, когда слышал голоса, призывающие на помощь врача, не бежал сломя голову с места происшествия, а старался помочь в меру своих скромных сил, по крайней мере не разрешая двигать пострадавшего до приезда «скорой». И сейчас он вышел на крыльцо скорее из любопытства, поскольку даже самых простых средств для оказания помощи у него под рукой не было. Но, приближаясь к Наташе сквозь замершую толпу и еще не узнавая ее в темной фигуре, лежавшей на земле, он ощутил смутное волнение и беспокойство. Потом, с ужасом разглядев знакомую ткань темно-синего шелкового костюма, разметавшиеся по плечам волосы, он с трепетом заглянул женщине в лицо и узнал в ней жену.
— Вызовите же «скорую»! — заорал он, грозно уставясь в лицо ближайшему зрителю. Увидев место, куда вошла пуля, понял, что Наташа еще жива. — Справа! — бормотал он. — Боже мой, справа! Еще есть шанс. Только бы не был задет крупный сосуд!
«Скорую» вызвали сразу по нескольким телефонам.
— Наташа! Наташенька! Потерпи! — каким-то не своим, горловым голосом ворковал над ней Славик и, содрав с себя шерстяной джемпер, пытался зажать им рану на ее груди, из которой, растекаясь по одежде, сочилась кровь.