Боксер, или Держи удар, парень
Шрифт:
Женя пожал плечами. На зону так на зону. И хорошо, если на пять лет. В одно время с Варварой на свободу выйдет, вместе начнут новую жизнь…
– Кто драку первым начал? – спросила дознаватель.
– Я.
– На то была причина?
– Да, – кивнул Женя. – Человек, который меня ударил, он бандит. Авторитетный бандит. Я полюбил его жену, она полюбила меня, а он сломал жизнь нам обоим. Она оказалась в тюрьме… В общем, это из-за него она получила шесть лет. Подставил он ее. А она совсем ни в чем не виновата.
– Мне
– Не признает. Да я этого и не жду… Виноват – судите, мне все равно. Варвара в тюрьме, и я туда же.
Он не бравировал, не пускал пыль в глаза. Ему в самом деле было все равно, что с ним будет. По-любому без Варвары жизнь остановилась. Видимо, дознаватель поняла, что его нежелание бороться за себя искреннее. Растрогалась.
– А это пусть твой командир решает, что с тобой делать, – приняла она решение. – В часть свою поедешь. С сопроводительным письмом.
Ночь Женя провел в «обезьяннике», а утром за ним из части прибыла машина.
Командир батальона был мрачен и страшен, как океан в темную, безлунную ночь. В глазах тяжелые штормовые волны.
– Что же ты, Пылеев, командование подводишь? – наконец спросил он.
Женя навытяжку стоял в его кабинете. И молчал. А чего оправдываться? Виноват – казните…
– Тебе навстречу пошли, – продолжал комбат. – Боксом позволили заниматься, а ты дебош устраиваешь, меня под монастырь вот чуть не подвел. Твои товарищи службу здесь за тебя тащат, а ты на гражданке жируешь. В наряды за тебя ходят, в караулы.
Виноватым Женя себя не чувствовал. В этой ситуации комбат больше виноват. Командир он строгий, говорят, справедливый, но ведь деньги от Агапа взял. По сути, он продал своего солдата в рабство. Так что выносить сор из избы он не станет. Да и не угрожает он Жене военной прокуратурой. А на моральный клапан давит. Пусть давит…
– В Чечню за тебя поедут!
– Куда? – встрепенулся Женя.
– В Чечню! – оживился комбат.
Понял, что задел солдата за живое.
– Так война же там закончилась.
– Война закончилась. А мир поддерживать надо. И в составе нашего батальона формируется особый взвод, который в ближайшее время отправится в Чеченскую Республику для поддержания конституционного порядка. Вот так-то, Пылеев, кто-то в Чечню на блокпосты жариться едет, а кто-то холодную водку будет пить да грудастых девочек под кондиционером щупать.
– Это вы про кого? – удивленно повел бровью Женя.
– Про тебя, Пылеев, про тебя… Ты обратно в красивую жизнь уйдешь, а мы здесь… мы туда отправимся!
– А вы так уверены, что меня обратно в рабство заберут?
– В рабство?! – изумленно вытаращился
– Да о том и говорю, что не хочу в ту красивую жизнь, о который вы тут говорите. Не хочу! И никогда не хотел!.. А в Чечню хочу! Хочу на блокпост!
– Так, погоди, а как же бокс? У тебя же карьера?
– Это не моя карьера! Это Агапова карьера! А я его ненавижу! И вас возненавижу, если вы меня обратно ему отдадите! Я сбегу от него! В Москву сбегу! И в комендатуру явлюсь! Скажу, что из рабства сбежал. А они там пусть решают!
– Солдат, ты это, не дури! – растерялся комбат.
– Да я-то не дурю! Это вы дурите! Короче, или вы меня в Чечню отправляете, или я за себя не ручаюсь!
– Но ты же только курс молодого бойца прошел. Тебя не было на боевом слаживании, ты не участвовал в боевой подготовке. К тому же мы не привлекаем к выполнению боевой задачи солдат первого года службы.
Но Женя был неумолим. Сейчас он точно знал, что ему нужно в этой жизни. В тюрьму он не хотел. А Чечня – самое то. Страшно там и трудно. Но он должен страдать, как страдает сейчас Варвара. Тяжело ей, так пусть и ему будет невыносимо тяжело.
– Придется сделать для меня исключение, – надвинулся он на комбата. – Я жену потерял, у меня крыша едет. Я сейчас могу столько дров с дуру наломать, что самому страшно! Меня сейчас только Чечня успокоить может. Или дисбат… Или пуля!
– Ну, пулю я тебе не обещаю, – из глубины раздумий изрек комбат. – А дисбат… Нет, дисбат нам тоже не нужен… Ну что ж, готовься к бесплатному путешествию по югу России, турист!.. Но учти, в особом взводе нет молодых. Так что грязь за всех выгребать придется…
– А я последний год только и делаю, что выгребаю, – усмехнулся Женя. – И ничего, до сих пор жив. Хотя и не очень тому радуюсь…
Он понял, что серьезно настроил комбата против себя. Как понял и то, что никто из командиров даже пальцем не пошевельнет, чтобы выдернуть его из-под ига дедовщины. Что ж, он уже привык полагаться только на самого себя. И не собирается менять привычки.
Капитан Чернобровский встретил в штыки зачисление нового бойца в свой взвод. Поэтому комбат выставил Женю за дверь для серьезного со взводным разговора с глазу на глаз.
Женя не мог слышать, о чем они говорили, но и без того было ясно, что лестных отзывов о нем капитан не услышал. От комбата он вышел с кислой миной на лице. Неприязненно глянул на Женю и приказал следовать за ним.
Привел его в казарму, построил взвод.
– Приказом командира части рядовой Пылеев зачислен в списки нашего взвода и вместе с нами будет выполнять боевую задачу. Прошу любить и жаловать!
Женя уловил издевку, которую взводный вложил в последнюю фразу. Да и солдаты все поняли.