Боксер, или Держи удар, парень
Шрифт:
– Да ладно тебе! – замахал руками Паша. – Ну прыгает у бабы по кочкам…
– Пусть прыгает… А у нас оружие… Короче, еще по одной – и баста!
Но выпили по две, прежде чем Мальцов решился вылить самогон в землю.
Стемнело. Но Зарема не появлялась. Хотя ее ждали все. Даже Мальцов. Хоть и ждал от нее подвоха, но против природы не попрешь. Долго вглядывались в темень. Может, потому глаза так быстро и устали. Женя почувствовал тяжесть в веках. И голова сонной хмарью окутывается.
– Э-э, так нельзя! – через силу сорвался со скамейки Юрка. – Так и заснуть можно!
Женя
– Ладно, пусть поспит, потом разбудим, – решил Мальцов. – Где этот чертов Шажков?
Но замполит не появлялся. Зато из темноты выплыла Зарема.
– Устали уже ждать? – радушно спросила она.
– Где наш командир?
– Он сказал, что вам до утра нужно остаться.
– С ума он, что ли, сошел?
– Да, сошел, – ничуть не смутившись, кивнула Зарема. – Выпил много… Я сейчас скажу, чтобы его позвали. Но вам он скажет то же, что и я. Не отпускает его дядя Аслан. А хотите, я покажу дом, в котором вы можете заночевать?
Она показала рукой на заброшенный дом, который они фактически охраняли уже четвертый час кряду.
– Там никто не живет. Но там кровать есть… Широкая такая кровать. Хорошая. Только скрипит очень…
– Ну и пусть себе скрипит, – усмехнулся Мальцов.
– Плохо, когда скрипит, – шаловливо погрозила пальчиком Зарема. – Когда кровать скрипит, все слышно… А я не хочу, чтобы было слышно…
И снова в крови взыграл алкоголь. И Женя почувствовал волнение, когда представил, как будет скрипеть кровать под ним и Заремой. Да и у Юрки, похоже, та же комбинация в голове.
– Пошли, глянем, что там за кровать, – согласился он.
Достова он оставил на скамейке. Пусть спит. Но автомат у него забрал. Мало ли что. Зашли во двор заброшенного дома. Женя занялся дверью. Доски снимались легко и бесшумно, как будто гвозди были смазаны солидолом. Только вот крыльцо опасно скрипело – как бы не развалилось под ногами. Но нет, выдержало. И дверь в дом открыта.
– Так, ты побудь с ней! – распорядился Мальцов.
И хотелось ему с чеченкой согрешить, но и о бдительности парень не забывал. Да и Женя начеку.
Мальцов зашел в дом, а через минуту послышался вскрик:
– Женька!
Крик оборвался, как будто Юрку чем-то тяжелым по голове треснули. И тут до слуха донесся шум падающего тела.
Женя рванулся было вперед, но сзади послышался шум. Он обернулся и увидел летящий в лоб приклад автомата. Удар. Взрыв боли. И с шумом сгущающаяся красная тьма перед глазами…
Очнулся Женя от сильной тряски. И понял, что едет в машине по очень плохой дороге. Но куда больше его смущало положение, в котором он находился. Какой-то тесный отсек, битком набитый человеческими телами. И он в этой мешанине. Ни продохнуть, ни пошевелиться. И голова раскалывается от боли. Голова гудит, как колокол на ветру. Жить не хочется, так плохо…
Сознание, казалось, висит на тонкой ниточке в сумрачном бреду
Снова Женя очнулся на свежем воздухе. Он лежал на мягкой, холодной и сырой траве. Остывающая земля вытягивала последнее тепло из истерзанного тела. Вверху светлое, утреннее небо. Промозглый порывистый ветер нагонял облака и смертную тоску.
С одной стороны от него лежал Достов. С другой – Мальцов. Все связаны по рукам и ногам.
– Женька, глаза закрой, – тихо сказал Юрка. – Пусть думают, что ты в отрубе.
И спрашивать не надо было, чтобы понять, кто и что мог подумать. О чеченах разговор. Они где-то рядом. Слышны их сонные гортанные голоса. О чем-то на своем шумерском говорят – ничего не понять. А им не понять, что Женя в себя пришел. Мальцов это заметил, а «чехи» нет, но это до поры до времени.
– Влипли мы, Женьк, – тихо, с надрывом сказал Юрка. – По самое ни горюй. На бабу как дауны озабоченные повелись. Говорил же, засада… Гадом буду, Шажкова работа. Он этим черным задницы целует. И нас продал, падла. И знаешь кому? А тем самым козлам, которых мы тогда с Ленкой взяли. Их же потом отпустили. А кто за них подписался, а? Шажков подписался. Урод! Ленку трахнул, а «чехам» подлизнул.
– Ну и что теперь делать? – стараясь собраться с мыслями, спросил Женя.
– А носом в землю и задохнуться. Умалат житья нам не даст.
Умалатом, помнится, звали того самого чеченского молодчика, которого Женя прессовал прикладом. Теперь их роли в этом мире кардинально изменились, но имя «чеха» осталось прежним. Имя второго чеченца, «Хаджи-Мурата», – Валид. Женя хорошо это запомнил. Уж больно это имя было созвучно русскому слову «инвалид»…
– Мы его тогда конкретно зачморили, – шепотом продолжал Мальцов. – Теперь он будет отыгрываться на нас.
– Где? Что?.. Рота подъем! – пытаясь подняться с земли, заорал проснувшийся Достов.
Его чеченцы взяли голыми руками. Спал парень. Чересчур много на грудь принял. Видимо, нохчи надеялись, что и Женя с Юркой нажрутся до такого состояния. Не вышло. Вот и пришлось им изворачиваться. Но ведь извернулись, справились со своей задачей. Взяли русских за жабры. Двое пленников уже знают, в каком дерьме оказались. А третий только что проснулся.
Вид у Паши комичный. Глаза навыкате, рот, как у пескаря на суше. Но Жене совсем не было смешно. Еще тоскливей на душе стало. И от чувства надвигающейся опасности застучало в висках. Сейчас начнется…