Боль

Гришковец Евгений Валерьевич

Те, к кому он обратился, немедленно встали и потянулись за бокалами. Ольгина мама ушла с приподнятым подбородком.

– Ларочка, Ксюша, – сказал Боря жене Вадима и сестре Ольги, – Вадик, давайте выпьем! Вы ещё посидите, а я провожу Виктора и Юлю… Давайте!

Все чокнулись и выпили то, что было налито. Боря выпил полбокала коньяка до дна. Вадиму было налито столько же. Он замешкался, но тоже выпил свой коньяк без остатка.

– Ребята, пойдёмте, я вас провожу, найдём для вас какой-нибудь транспорт, – сказал Боря и пошёл проводить припозднившуюся пару.

Вадим

подошёл к жене.

– Моя хорошая, мне ещё надо с Борей переговорить. Ты посиди, подожди, – сказал он как можно заботливее. – Ксения, составьте компанию моей жене, – обратился он к сестре Ольги.

– Да мы отлично поболтаем, – сказала та, наливая шампанского себе и жене Вадима. – Мы очень хорошо тут подружились.

– Куда тебе ещё с Борей разговаривать? О чём? Ты уже хорош, – не без раздражения сказала Вадиму жена. – И Боря тоже хорош, хватит вам, поехали домой.

– Да с чего бы это? – искренне возмутился сильно захмелевший Вадим. – Мы совершенно нормальные! Чего мы выпили-то?

– Делай что хочешь, – махнула рукой жена. – Ты, конечно, трезв как стёклышко…

– Не передёргивай, пожалуйста! – возмутился Вадим.

– Я же сказала: делай что хочешь. Я подожду. Что мне ещё остаётся? – взяв бокал с шампанским со стола, сказала жена Вадима и, повернувшись к сестре Ольги, заулыбалась: – Ксюш, так что там было дальше? Кто в итоге с ней остался?..

Таким образом она дала понять, что говорить с ним не намерена.

Вадим постоял, несколько раз обиженно моргнул и пошёл из гостиной, где со стола стали убирать посуду, а певец с певицей убирали аппаратуру.

Вадим пошёл на веранду, чтобы вдохнуть влажного дождевого воздуха. Но сразу он туда не вышел. Подойдя к двери, он услышал громкие голоса, выглянул в большое окно и увидел Борю и Митю, стоящих близко друг напротив друга. Валера стоял поодаль на ступенях веранды и смотрел куда-то в сторону.

– Папа! Папа! – тряся руками у груди, говорил, а точнее, почти кричал Митя отчаянно. – Мне нужно позвонить! Только позвонить, и всё! Один раз!

Видишь, на что ты меня толкаешь.

– Молчи! Молчи! Молчи! Молчи! – орал Боря. – Сейчас мы не будем говорить. Сейчас не о чем говорить! И после того, что ты сегодня сделал… После того, что ты вытворил, я тебя слушать больше не буду. Всё! Достаточно! Ты подчинишься любым моим решениям беспрекословно…

– Папа! Я же не спорю! Только мне надо позвонить…

– Молчи! – коротко крикнул Боря, и его правая рука судорожно поднялась с распахнутой ладонью, Митя зажмурился и отпрянул. – Иди к себе. Иди от греха, – сказал Боря сквозь зубы и опустил руку. – Валера, проводи его, пожалуйста.

– Валера, не надо, – сказал Митя. – Я сам дойду. Папа, ну зачем так-то? Мне нужны-то гроши, мне мелочь нужна. Да, я задолжал. Прости! Глупость сделал… И мне нужен только один звонок…

– Валера! Уведи его! – отвернувшись от сына, громко приказал Боря. – Уведи с глаз…

– Я ухожу! – крикнул Митя. – Ухожу я!

Он быстро подошёл к двери, резко открыл её и шагнул в дом. Вадим стоял в стороне, у окна.

Митя встретился с Вадимом глазами, лицо его скривилось, и он бросился бегом вверх по лестнице. Вадим услышал, что Митя зарыдал на бегу. Вслед за Митей по лестнице быстро поднялся и Валера.

Вадим постоял немного и вышел на веранду.

– Вадик, дорогой, ты бы езжал домой, – сказал Боря, увидев Вадима. – Тут, видишь, что творится.

Это к разговору о всесилии денег.

– Прости, Боря, я понимаю, что тебе сейчас совсем не до этого, но… Я тебе напоминаю как раз о деньгах…

– Ах да! Извини, дружище! – хлопнув ладонью по лбу, сказал Боря. – Вылетело совсем… Пойдём, я всё тебе приготовил. Только давай ещё выпьем. А то меня аж потряхивает. И чай мы не допили. Пойдём, в самом деле, присядем. Надо выдохнуть… Пойдём ко мне в кабинет.

Они поднялись в большой Борин кабинет весь из тёмного дерева и кожи. В этом кабинете было всё так, как рисуется в воображении кабинет какого-нибудь лорда или барона. Туда принесли коньяк и чай.

– Вот что это за жизнь такая? – ворчал Боря. – Только начал радоваться, даже насладиться радостью не успел, а тут… Давай выпьем просто так. А то сейчас мне не до тостов и формальностей, – сказал Боря, и они выпили. – Пожалуй, хочу сигару… Давно этим уже не балуюсь. Но сейчас хочу. Будешь?

– Если не ядерная, давай, – сказал Вадим. – Тоже давно не дымил.

– Мне так Митьку жалко, – неожиданно нежно сказал Боря. – Но нельзя ему сейчас потакать. Ни в чём, ни на столько. – Боря показал кончик мизинца. – Совсем. Чудовищно себя ощущаю… Жалко его. Не понимаю сына своего… Но сейчас надо просто… Как хирургу. Без жалости. Давай за то, чтобы не ошибиться!

– За это я выпью, – сказал Вадим.

Они выпили. Боря принёс сигары. Вадим выбрал среднюю, не очень толстую и ту, которая выглядела не угрожающе. Боря же взял длинную-длинную. Закурили. Допили содержимое бокалов, налили ещё. Выходили на балкон, курили и пили там. Возвращались, наливали.

Боря включил «Пинк Флойд». Старинный, любимый обоими с юности альбом. Сидели и пили, слушали, смаковали каждый звук и каждую деталь музыки. Что-то вспоминали в связи с каждой песней. Выпивали ещё.

Вдруг в кабинет постучали, и заглянул Валера, сказал, что Митя в своей комнате, но не спит, ходит, свет не гасит. И ещё он сказал, что жена Вадима задремала на диване в гостиной. Ей принесли плед. Боря отпустил Валеру, но распорядился пока не уезжать, а ещё побыть в доме, пока всё не утихнет и Митя не уляжется.

– Завтра и в воскресенье отдохнёшь. Спасибо, иди. Мы ещё посидим, – сказал Боря Валере, тот вышел. – Сколько он у меня работает? – Боря задумался. – Лет двадцать уже. А я никогда не знаю, о чём он думает, как относится к тому, что происходит, кого любит и кого не любит. О, человек! – Боря усмехнулся. – Давай за преданность! Я теперь понимаю, что преданность бывает важнее любви… Раньше я хотел, чтобы меня любили. Вот чтобы Валера любил… А сейчас знаю, что он меня не любит… Он мне предан. И это лучше… Понимаешь?