Больная любовь. Как остановить домашнее насилие и освободиться от власти абьюзера
Шрифт:
Херман называет этот комплексный маневр мозга двоемыслием, позаимствовав понятие у Джорджа Оруэлла. Таким образом она описывает способность «одновременно удерживать в сознании два противоположных убеждения и принимать оба одновременно».
Благодаря двоемыслию жертвы справляются с давлением обстоятельств. Оно фактически помогает выжить. Чтобы избежать наказания, женщине приходится проникать в мысли абьюзера, тонко подстроиться под него, чтобы распознать, что именно вызывают его ярость и как усмирить ее. Со временем, по мере того как насилие нарастает, его взгляд на мир становится для нее все более актуальным, причем до такой степени, что она начинает смотреть на все его глазами, а не своими. Она, по сути, беспомощна, но при этом ей постоянно нужно на шаг опережать агрессора, чтобы защитить себя (а возможно, и детей).
Чтобы защититься от агрессора, иногда приходится проникать в темные глубины его сознания. Как говорится, нужно научиться мыслить, как преступник.
Двоемыслие и оправдания, которые служат для него основой, – очень хрупкое состояние. Если что-то меняется в механизме насилия (допустим, оно резко нарастает или кто-то из посторонних становится его свидетелем), жертва может вдруг увидеть ситуацию по-новому. Лучшее, что в данном
Конечно, иногда катализатором перемен становятся самые простые и очевидные вещи: если у женщины появятся деньги или она найдет приют и защиту, она сможет уйти. Но многим для этого нужно дойти до предела отчаяния, когда вдруг становится ясно, что все обещания – пустые слова и нет больше ни капли надежды на то, что отношения наладятся. На этом этапе пострадавшая наконец позволяет себе принять тот факт, что она – действительно жертва домашнего насилия.
Некоторые женщины понимают, что над ними совершается насилие, оставляют тирана и начинают новую, счастливую жизнь. Некоторым удается даже наладить нормальную (или хотя бы мирную) жизнь с абьюзером, если тот уверит ее, что готов приложить невероятные эмоциональные усилия, необходимые для изменения поведения. Однако никакой из двух вышеперечисленных вариантов не гарантирует женщине абсолютной безопасности. Если мужчина одержим доминированием, для него не так важно, уйдет она или останется. В любом случае он сделает все возможное, чтобы продолжать контролировать и наказывать ее.
Сара [40] прекрасно знала, как выглядит домашнее насилие. Будучи врачом в травматологическом отделении больницы, она через день сталкивалась с жертвами избиений [41] . Один случай ей особенно запомнился. «На “Скорой” привезли женщину, только что родившую. Ей было чуть за двадцать. Похоже, партнер избил ее тыльной стороной молотка, – рассказывает Сара. – У пациентки были множественные проникающие раны на голове. Помню, я никак не могла сосчитать, сколько у нее глубоких проломов в черепе и синяков на лице. Сердце мое разрывалось. Прогноз был мрачным. Мне казалось, что она уже не вернется к жизни».
40
Имя изменено. (Прим. автора.)
41
Сара работает в системе здравоохранения, а значит, принадлежит к группе, в которой очень часто регистрируется домашнее насилие. Недавнее исследование, проведенное в штате Виктория, показало, что около 45 % женщин-медиков за время взрослой жизни подвергались избиениям со стороны партнера или родственника. Elizabeth McLindon, Cathy Humphreys & Kelsey Hegarty, ‘«It happens to clinicians too»: An Australian prevalence study of intimate partner and family violence against health professionals’, BMC Women’s Health, 2018, 18, p. 113. (Прим. автора.)
У самой Сары тоже не все благополучно в жизни. Ее жених, Карл [42] , накинулся на нее, когда узнал, что она забеременела. «Мой очаровательный и харизматичный друг – мужчина, который всегда умел посмеяться над собой, – вдруг изменился до неузнаваемости. Гнев, сарказм, напор – откуда что взялось?» – качает головой Сара. Еще более озадачивало то, что ранее Карл всегда поддерживал борьбу за женские права. «Он с большим уважением относился к моей независимости и радовался, что у меня хорошее образование, – продолжает она. – Но известие о моей беременности вдруг все перевернуло. Он, наверное, ожидал, что все мое внимание при этом переключится на него. Он пытался контролировать, что я надеваю, что делаю, куда хожу, как убираюсь в доме, когда встречаюсь с друзьями и родственниками. Карл помешался на деталях. Хотел управлять всем – чем я питаюсь, как и когда закрываю жалюзи перед сном».
42
Имя изменено. (Прим. автора.)
После того как Сара родила дочь Элис [43] , дела пошли еще хуже. Девочка серьезно болела и в течение первого года жизни не раз оказывалась в больнице. Необходимо было постоянно следить за ее дыханием. «Это был невероятно тяжелый период, я изо всех сил старалась не беспокоить мужа и одновременно приглядывать за ребенком, у которого возникли проблемы с легкими». Сара с малышкой несколько раз отправлялась в реанимацию, а Карл становился все более непредсказуемым и все чаще злился. «Временами он запрещал мне вызывать неотложку для Элис. Бывало, он уверял меня, что дочь на самом деле здорова, и выключал аппарат для мониторинга дыхания. А еще фотографировал меня, чтобы доказать, что я плохая мать и неправильно поддерживаю ее голову. Он намеренно сдавливал мне грудь, чтобы у меня было поменьше молока. Как же тяжко было! Я старалась сделать так, чтобы Элис поменьше плакала, когда ее отец дома, потому что на ее крик он реагировал так, как будто кто-то включал сирену воздушной тревоги». Сара понимала, что столкнулось с абьюзом, и сразу решила искать помощи. «Я замалчивала то, что с нами происходит. Несколько раз во время беременности он поднимал на меня руку, и я рассказала об этом своему гинекологу и акушерке. Патронажная сестра, приходившая проведывать малышку, а также социальный работник тоже все знали. Я делилась своей болью со всеми, в том числе с родными и друзьями. Муж ходил к психологу, специалисту по домашнему насилию и к семейному консультанту. Я старалась сделать так, чтобы ему кто-то помог. Психологи указывали на небольшие улучшения в его поведении, но на самом деле агрессия росла». Когда я попросила Сару рассказать о некоторых поступках Карла, она будничным голосом поведала: «Ну, были всякие ужасы. Дважды он насиловал меня, когда уже начались схватки. А через несколько дней после родов разорвал послеродовые швы, потому что не хотел ждать, когда они заживут. После рождения Элис он эякулировал мне на лицо посреди ночи, когда я спала. Я просыпалась, потому что захлебывалась спермой. В то время я еще
43
Имя изменено. (Прим. автора.)
Как это часто бывает при принудительном контроле, насилие было лишь частью масштабной кампании, проводимой Карлом для полного подчинения Сары. По словам женщины, заранее сцеженное молоко он выливал в раковину и следил за тем, сколько именно «позволено» съесть младенцу. А еще грозил размозжить голову собаке.
«Карл отказался оплачивать медицинскую страховку для Элис. Пока я дежурила у ребенка в больнице, он приглашал проститутку. Когда я возвращалась домой, он требовал, чтобы я первым делом переменила все постельное белье», – вспоминает Сара. Несмотря на все это, она не сдавалась и пыталась вернуть прежнее счастье, мечтая, чтобы муж снова стал таким, каким она его знала до своей беременности. Она действовала, как сиделка в психиатрической больнице, стараясь поддерживать бытовой комфорт, чтобы «пациент» как можно меньше подвергался стрессу и получал всю необходимую помощь. «Каждый день он ходил в спортзал, а я готовила ему еду, – рассказывает она. – Я думала, что, если возьму на себя все родительские обязанности и уговорю его ходить к психологу, со временем все наладится». Но, что бы ни предпринимала Сара, насилия становилось все больше.
Однажды вечером на канале ABC показали программу, в которой эксперты отвечали на вопросы о домашнем насилии. И тут Карл взорвался: «Посмотрев фрагмент передачи, он страшно разозлился, в ярости стал метаться по дому, сыпал проклятиями и кричал, что все женщины, погибшие в этом году от рук домашних тиранов, заслуживали такой участи. Настоящими жертвами, по его мнению, были мужчины». На следующий день Сара отправилась в полицию, чтобы спросить совета, что делать в таких случаях. Кроме того, она позвонила психологу, у которого муж консультировался по поводу абьюза, и рассказала ему о реакции Карла на телепрограмму. «Мне было сказано, что у многих мужчин представленные в передаче факты и мнения вызвали бы бурную реакцию, так что поведение Карла укладывается в рамки нормы», – сетует Сара. Всю следующую неделю мужчина был «на взводе», и однажды вечером, когда семимесячная Элис особенно раскапризничалась, он потерял контроль над собой. Девочка в очередной раз заплакала, Карл выпрыгнул из кровати и помчался в детскую. «Я услышала скрип детской кроватки, а потом какой-то глухой звук, – рассказывает Сара. – Посмотрев на монитор камеры, установленной в детской, я увидела, что он запрыгнул в колыбель, поднял малышку над головой, часто-часто тряс ее и кричал: “Заткнись, заткнись, заткнись!” Тогда я побежала в комнату и вырвала дочку из его рук». Карл неуклюже выбрался из детской кровати, тут же признал, что «совершил ошибку», и вернулся в спальню. Сара испугалась за девочку, решив, что у нее от сотрясения может быть внутреннее кровотечение, и втайне от мужа позвонила в службу «Три нуля» [44] . Впоследствии она напишет в своем заявлении, что минуты, проведенные в ожидании «Скорой помощи», «тянулись ужасающе долго». Женщина провела их в страшном напряжении. «Больше всего я боялась, что это последние мгновения моего общения с дочерью. Внутреннее кровотечение несет смертельную опасность. Я фактически прощалась с ней, но при этом утешала ее, говорила, что все будет хорошо. Что бы ни случилось, я всегда буду любить ее всем сердцем». Обнимая малышку, Сара готовилась отразить очередную атаку Карла: она знала, что муж придет в ярость, узнав о приезде «Скорой». В таком состоянии он мог убить их обеих. Это был не пустой страх. Сара твердо знала, что, если бы не вырвала Элис из рук Карла, он бы не остановился, пока ребенок не потерял сознания.
44
Австралийский единый телефон экстренных служб, аналог американского «911» или российского «112». (Прим. ред.)
Даже во время родовых схваток муж не желал оставить в покое свою половину. А через несколько дней после родов он, игнорируя свежие швы в ее промежности, снова потребовал секса.
К тому времени, когда произошел инцидент с Элис, Сара терпела издевательства Карла уже шестнадцать месяцев. В этот раз она решилась заявить в полицию. Девочку отправили на обследование в больницу. Процедуры, которые она проходила, привели к временной частичной потере зрения. «Элис оставили одну в больничной кроватке, она ничего не видела. Когда я осознала это и разыскала ее палату, она истерически рыдала, и успокоить ее было невозможно. Она в отчаянии терла глаза и пыталась ощупать мое лицо руками. Понадобилось некоторое время, чтобы она пришла в себя. В этот период она перестала ползать». Миновали ужасные сутки ожидания и неопределенности. Экспертиза показала, что у девочки нет повреждений внутренних органов. «В тот момент будто прояснились небеса, и я ощутила необыкновенный подъем и неожиданно поверила, что всеведущий, всемогущий, великодушный Бог действительно существует».
Карлу было предъявлено несколько обвинений, связанных с нападением на Элис. Правоохранители сочли, что его поведение угрожало жизни девочки и что он мог нанести серьезный ущерб ее здоровью. Но приговор оказался довольно мягким, как обычно бывает в подобных случаях. «Ему предложили участие в коррекционной программе [45] … все, что от него требовалось, – примерно вести себя в течение девяти месяцев, а также пройти специальный реабилитационный курс для мужчин, помогающий скорректировать поведение. Впрочем, назначенный срок он не выдержал и нарушил предписания, а с психологического курса его отчислили». После этого последовал новый суд, Карл признал вину, однако избежал уголовного преследования. Ему назначили штраф размером 350 долларов.
45
Коррекционные программы обычно предлагают тем, кто обвиняется в не очень тяжких преступлениях. По сути, таких людей просто выводят из-под уголовного преследования, с условием, что те будут следовать реабилитационному плану, включая психологическую помощь, общественные работы и т. д. Если обвиняемый добросовестно выполняет эти условия, у него не будет записей о судимости. (Прим. автора.)