Больница скорой помощи
Шрифт:
В палате, где лежала Маша, собрались те, кто этого не понимал. Кто, как она, по молодости и по глупости, да еще и по бедности, а кто из принципа, все лежали здесь и полагались только на чудо. И вот одной из них не повезло. Чуда не произошло. Ребенок умер.
Несчастная мать, вернее теперь она уже и не была матерью, бессильно билась головой в подушку и проклинала врачей и больницу. Когда она немного притихла, сил на крики у нее уже не осталось, пришла старшая сестра и тихо велела ей перебираться в другую палату. Раз она больше не беременная, то теперь ее место в другой палате, а здесь ей больше делать нечего. Ведь это палата для беременных. Женщина снова забилась в истерике.
После тихого часа Лена, так звали пострадавшую, собрала вещички и покинула палату.
Женщины проводили ее молчанием. Когда за ней закрылась дверь, по палате пронесся вздох облегчения. Но легче стало только на мгновение. Тоска тут же снова скрутила их всех, потому что осталась мысль, что это же может произойти с каждой из них в любой час. И только от мысли, что хирургический нож может войти в тело и исторгнуть из него самое дорогое сейчас, повергало в ужас. Страшное слово «чистка» висело в воздухе, словно его выбили на мраморе. Те, кто собираются стать матерями, не знают слова страшнее. Страшнее и больнее.
Ко всему прочему все еще не было Жени. Маша готова была разрыдаться. Уже шесть часов, а его все нет. В голове стали появляться всякие ужасные картинки о том, что могло случиться с Женей. На них он попадал под машину, ввязывался в драку, сгорал в огне и тому подобное. От подобных мыслей живот сразу стал жестким внизу, а губы стали кривиться. Маша стала похожа на маленькую девочку, которая вот-вот расплачется.
– Машка! – вдруг зашептала со своей койки Танька Лосева. – Ну, че, ты, вообще? Сколько можно киснуть?
Она все-таки не могла долго быть грустной, эта Лосева.
– Чего тебе? – недовольно буркнула Маша.
– Пошли в буфет.
– Не могу. Вдруг Женя придет.
– Ну и что. Мы же быстро. Пошли, – продолжала соблазнять Танька Лосева, – там пироги сегодня свежие с картошкой и с мясом.
У Маши сразу потекли слюнки, и она обозвала себя обжорой.
Танька не унималась. Она видела, что Маша готова сдаться.
– У меня червонец, – хрустнула она синей бумажкой. – Возьмем соку. Слышь? Там сок есть, томатный. Надо же нам себя чем-нибудь приободрить. А то сдохнем тут. Ну, как, хочешь томатика?
Упоминание о томатном соке добило Машу.
– Пошли, только быстро!
И они пошли быстро, насколько это было возможно в их положении. Животы у обоих были уже приличные, и они напоминали жирных уток, которые, крякая и переваливаясь, спешат к корыту с зерном.
Буфет находился на первом этаже, и они дошли до него и нагло без очереди набрали себе еды. Никто не возмутился их поступком, и это повысило им настроение. Девушки даже развеселились.
– Здесь съедим, или пойдем в палату? – спросила Танька.
– Давай здесь, – немного смутившись, сказала Маша. Не могла же она открыто сказать, что в палате придется делиться с девчонками, а ей этого не хотелось. Маша не была жадной, но тут ведь и делиться было нечем.
Танька все поняла и хитро улыбнулась.
– Правильно, – одобрила она. – Тут и нам мало будет.
И они стали есть пирожки и запивать их томатным соком.
– Жаль, что соли нам с тобой нельзя, – с набитым ртом произнесла Лосева.
Маша кивнула. Ее рот был набит еще сильнее, и она только что-то непроизвольно промычала в ответ.
Они съели почти все, и тут Таня посмотрела за спину подруги и удивленно сказала:
– Там
Маша оглянулась, и глаза ее раскрылись от ужаса. Она даже подавилась последним куском.
– Это он! – чуть не крикнула она, но голос ей отказал, и вместо крика вырвался какой-то писк.
Она сорвалась с места и выскочила из буфета. Ничего не понимающая Лосева поспешила за ней. Машин страх передался и ей. По дороге они не перемолвились ни словом, потому что заняты были тем, чтобы быстрее добраться до палаты, и при этом не упасть и не умереть от быстрого бега. Впрочем, бегом их передвижение назвать трудно. Все-таки они беременные женщины, а не спринтеры. Но старались они здорово и со стороны представляли забавнейшее зрелище. В палате они с облегчением плюхнулись на кровати и стали ловить воздух.
– Вы что с ума сошли? – понеслось им со всех сторон. Тоже хотите?
– Да что случилось-то? – Лосева отдышалась и обрела способность говорить. – Куда ты так ломанулась?
– Там был тот, помнишь, я тебе о нем рассказывала? Из моего сна.
Лосева знала историю про Машин сон и про страшного парня, которого она встретила чуть не сразу после того, как увидела сон, поэтому сразу вытаращила глаза и открыла рот.
– Он был в белом халате, но я его узнала. Такой противный и страшный.
– Ну не такой уж он и страшный, – не согласилась подруга. – Не красавец, конечно. Но смотрел он на тебя действительно странно. И очки у него… У моего дедушки такие были. Ой, я сать хочу! Набегалась с тобой.
Она вскочила с постели и побежала в туалет. Маша тут же забыла про нее и про очкарика из сна, потому что посмотрела на часы и увидела, что уже половина седьмого.
Жени все не было.
2
Таня Лосева сделала свое дело и только после этого вспомнила, что забыла туалетную бумагу. Она выругалась, посмотрела на стоящее рядом биде, подумала немного, но воспользоваться им все-таки не решилась. Слишком оно было грязное и загаженное. Со злости она плюнула в биде и натянула трусы. Встала, и сразу почувствовал дискомфорт. Таня хоть и была разбитной девицей, но отличалась чистоплотностью и брезгливостью. В туалете никого не было, и она решила подмыться у раковины умывальника. Не долго думая, она снова стянула трусы и начала осторожно подмываться, при этом она тихо повизгивала, потому что, как и полагается, вода была холодная. В другой раз Таня ни за что бы так не сделала. Но сегодня на нее прямо какая-то гусарская бравада напала. Она даже готова была принять холодный душ.
Кончив подмываться, Таня решила посмотреть, как поживает ее любимый животик. Она задрала халат и стала любоваться пузом. Ей это всегда доставляло огромное удовольствие. Живот был большой круглый и тугой, как барабан. Таня с нежностью погладила его левой рукой. Правая рука была ледяная от холодной воды, и она поддерживала ею халат.
Минуту наверно она любовалась собой, как вдруг взгляд ее упал на дверь, и она увидела, что дверь слегка приоткрыта, и на нее внимательно смотрят два странных глаза. Таня сначала даже не поняла, почему глаза ей показались странными, потом она разглядела, что смотрящий на нее был в очках. В очках с толстыми стеклами. Еще через долю секунды она разглядела лицо. И хотя лицо это было как-то странно перекошено и искажено какой-то судорогой, отчего оно было препротивным, она узнала его. Это был тот самый парень, которого они с Машей испугались в буфете. Но сейчас Таня не испугалась, а сильно разозлилась. Еще ей стало противно. Так противно, словно она наступила на свежую блевотину.